Джозефина «Джо» Марч

– Мои… Мои отец и мать были очень необычной семьёй Конкорда… Вы знаете слово «трансцендентализм»?
– Это немецкая романтическая философия. Надо отбросить все условности и постигать себя через интуицию и опыт… Но это уже не модно…
– Только не в семье Марч… Однако трансцендентализм строится на совершенствовании себя.
– Это не даёт вам покоя?
– Я соткана из недостатков.

– Well, my… My mother and father were part of a rather unusual circle in Concord… Do you know the word «transcendentalist»?
– But this is German romantic philosophy. We throw off constraints and come to know ourselves through insight and experience. It’s out of fashion now.
– Well, not in the March family, I’m afraid. It’s just that with all that transcendence comes much emphasis on perfecting oneself.
– This gives you a problem?
– I’m hopelessly flawed.

He is as poor, as one might imagine an itinerant philosopher to be. Yet, as the weeks go by, I see he is unfailingly generous to all of us who lives in the house. I am grateful to have a friend.

Он беден, как и подобает странствующему философу. Но каждый день я замечаю, как бесконечно щедр он с теми, кто живёт рядом с ним. Я рада обрести друга.

– Вы, правда, жили в Италии с актёрами и бродягами?
– Ха! Моя мать итальянка… Она пианистка… Дедушка не одобрял её.

– Is it true that you lived in Italy among artists and vagrants?
– My mother was Italian. And a pianist… Grandfather disapproved of her.

– А мне бы понравилось жить в красивом доме, наслаждаясь роскошью… Без подарков Рождество – не Рождество…
– Я хочу цветные карандаши…
– А я не желаю сидеть с тёткой Марч – этой старой скрягой…
– А ты, Бет?.. Чего хочешь ты?
– Чтобы война закончилась и папа вернулся…
– Бет, мы все об этом мечтаем.

– I shouldn’t mind living in such a fine house and having nice things… Oh, it doesn’t seen like Christmas this year without presents.
– I’m desperate for drawing pencils…
– I wish I didn’t have to work for Great-Aunt March… That crabby old miser.
– And you, Beth… What’s your Christmas wish?
– I’d like the war to end so father can come home…
– Oh, sweet Beth. We all want that.

– Что вы о нём думаете?.. Он пленник, как Сми в Николасе Никльби… Он одинок.
– Он придёт к нам в гости?
– Возможно. Он тайна, трагическая европейская тайна.
– Говорят он не воспитан. Его вырастили итальянские актёры и бродяги…
– У него благородное лицо. Будь я мальчиком, я бы хотела иметь такое же. Как можно поменять Италию на этого страшного старика?
– Не говори «страшного» – это сленг.
– Я бы умерла от страха.

– What do we think of the boy?.. Is he a captive like Smee in Nicholas Nickleby?.. He looks lonely.
– You don’t think he’ll try to call?
– Maybe. He has a secret! A tragic, European secret.
– He’s had no upbringing at all, they say. He was reared in Italy among artists and vagrants.
– Doesn’t he have a noble brow? If I were a boy, I’d want to look just like that. Imagine, giving up Italy to come live with that awful old man!
– Jo, please don’t say «awful». It’s slang.
– I’d be terrified to live with him.

– Gentlemen of the press, hear, hear! I call to your attention… Our Mr. Tupman’s «The History of the Squash».
– Oh, don’t read mine.
– Beth, this isn’t a story. It’s a recipe!
– Oh, dear, I never know what to write.
– First rule of writing, Mr. Tupman, is never write what you know.

– Коллеги, послушайте! Предлагаю вам «Историю о тыкве», мистера Тапмана.
– Не читай.
– Бет – это не рассказ, это – рецепт!
– Первое правило писателей — не пиши о чём…
– Знаешь…

– Кошмарная школа! Правописание ужасно, а латынь нелепа.
– Мистер Дэвис говорит, что учить женщину всё равно, что учить кошку…
– Я задушу этого мистера Дэвиса!..
– «Мистер Дэвис… По какому праву вы бьёте детей? В глазах Господа мы все дети, а потому равны. Если бить и унижать ребёнка, то он научится лишь бить и унижать».

– It’s an appalling school. Your spelling’s atrocious. Your Latin absurd.
– Mr. Davis said it was as useful to educate a woman as a cat…
– I’ll strangle Mr. Davis!..
– «Mr. Davis… What right have you to strike a child? In God’s eyes we are all children. If you hit and humiliate a child, – the only lesson she will learn is to hit and humiliate».

– Что-то с отцом?
– Учитель меня ударил и выкинул мелки в снег… Мэй Честер сказала, что я стащила мелки из миссии, а я ответила, что не дам ни одного. И она сказала мистеру Дэвису, что они у меня в парте… Так всё и вышло…
– Надо избить его, его же тростью!
– Джо! К насилию прибегать нельзя… Я напишу ему письмо.
– То-то он испугается.

– Is it father?
– Teacher struck me. He put the limes out into the snow… May Chester said my limes were for the homeless. So I said she wouldn’t get any from me. So she told Mr. Davis they were in my desk, and he struck me.
– I’ll beat the tar out of him!
– Jo, we must not embrace violence… I will write him a letter.
– That’ll show him.

Если пренебрежение к деньгам – признак благородства, то семья Марч самая изысканная семья Конкорда!

If lack of attention to personal finances is a mark of refinement, then I say the Marches must be the most elegant family in Concord!

Что бы ни случилось с твоим телом, сохрани душу чистой, а сердце верным всем тем, кто тебя любит, и исполняй свой долг до конца.

Ожидая свет благословенный,
Терпеливо ты сидишь в тени.
Дух твой тихий, в горести смиренный.
Святостью наполнил эти дни.
Радость, печали и волненья —
Только рябь пустая суеты
На волнах реки, что без сомненья
Перейти уже готова ты.

Берег нас навеки покидая,
Мир, что не живут в святой тиши,
Мне оставь в наследство, дорогая,
Все свои сокровища души.
Завещай великое терпенье,
Что сильней, чем самый лучший друг,
Может нашу веру в Провиденье
Поддержать в оковах смертных мук.

Надели меня чудесной силой —
Смелостью любви и доброты
Сделать долг не колеей унылой,
А тропой весны и красоты.

Дай мне бескорыстие и кротость,
Чтоб всегда уметь забыть себя,
Чтобы и обиду и жестокость
Сердцем и душой прощаться, любя.

Так теряет наше расставанье
Горечь всю последнего «прости»,
Ибо каждый день дает мне знанье,
Как утратой нечто обрести.
Тяжкое прикосновенье горя,
Усмиряя дух мятежный мой,
Даст мне мудрость жить, с судьбой не споря,
В единенье с силою благой.

И отныне, стоя над рекою,
Буду знать — на дальнем берегу
Ждет меня и машет мне рукою
Та, чей образ в сердце берегу.
Добрый ангел веры и надежды
Сохранит на жизненном пути,
В час последний мне прикроет вежды,
Даст без страха реку перейти.

Старайся, дорогая, и однажды ты получишь свою награду.

Я и не предполагала, что сердца могут вместить так много любви.

Семья — это самое прекрасное на свете!

Мы любим друг друга, и это помогает легко перенести все остальное.