Женщина родила тебя, тебя, тебя, меня! Женщина — это мать. Нельзя же ей такие тяжести носить.
Среди моих одноклассников только двое покончили с собой. Одна из них спрыгнула с парома в пролив Цугару, и всплыла только через неделю. Я был другом этой старшеклассницы, я пытался потом прикоснуться к этому телу, утопленному в воде. И прикоснулся к руке. Но я не прикоснулся к смерти, а только к безжизненному телу. И я почувствовал тогда: «Никто не может ощутить тяжесть смерти другого человека».
— А припасы? Я не донесу все.
— Я понесу Гвен.
— Она весит вдвое меньше.
— Хочешь, чтобы я рискнул безопасностью королевы и нес что-то еще?
— Я возьму ее.
— Она моя жена.
— Я буду осторожен.
5
9
— Все гладко?
— Она тяжелее, чем я думал.
— Такие разговоры пахнут изменой.
5
9
… Настали тяжёлые времена, эта ужасная война не приносит ничего, кроме горя и разрушений…
Я пою песню про снеговика как в первый раз,
Шагаю все в тех же ботинках, на мне все тот же шарф.
Стало тяжелее только жить, только дышать.
Начать процесс по серьёзному делу равносильно тому, чтобы нырнуть в темный, заросший водорослями пруд, надев спортивный пояс для отягощения. Успеваешь только набрать воздуха, и всё остальное перестает существовать. И тебе всегда кажется, что ты тонешь.
Stepping into a major trial is like plunging with a weighted belt into a dark and weedy pond. You manage to scramble up for air, but the rest of the world doesn’t matter. And you always think you’re drowning.
С каждым новым шагом каблуки Вивиан врезались в землю всё глубже — это сердце тяжелело, уже зная то, что голова лишь потом узнает.
Каждое утро я выползаю из кровати и спрашиваю себя: «Мне действительно это нужно?» И тащусь в спортзал в гараже. Это невесело, и я это ненавижу. Я занимаюсь в одиночестве, поднимаю штангу. У меня 25 разных сложных аппаратов, я один, мне хочется спать, все тело болит, и ты смотришь на них, и в каждом – 160 килограммов, а самое тяжелое, что ты поднимал за последние восемь часов, – это подушка.
— Трудно будет носить все эти фишки с собой.
— Тогда, попросим у них контейнер, в который всё поместится. Миллион-долларовые фишки, пожалуйста.
— Сейчас же позабочусь об этом.
Шут с ними, с другими! Простить бы себя!
Наивность свою и ошибки в выборе.
Все говорят: «Надо жить, любя!»
Но что, если чувства тяжелыми гирями
Тянут на самое дно души –
К тёмным углам, где не место счастью?
Забудь все советы! Просто дыши!
Скройся, как под зонтом в ненастье.
Как тяжесть собственного тела носишь, не замечая его веса и чувствуя каждую постороннюю тяжесть, так не замечаешь и собственных пороков и недостатков, а видишь только чужие.
Какая она [плеть] лёгкая и какую тяжесть в себе заключает.
- 1
- 2