Час пик

Я уверен, что ещё долго наша экономика будет заложницей политики. Точнее, политиканства. Потому что само слово «политика» предполагает высокую политическую культуру, а её ещё нет в нашем обществе. И любой наш успех в экономике, любое наше продвижение в этой области будет означать, что экономика всё сильнее освобождается от политического ига. Но нам всем придётся ещё не раз попотеть, чтобы началось какое-то движение вперёд.

Пришло время начать быть людьми. Отвечать за свои деяния, отвечать за себя, и власти должны прежде всего создать такие условия, чтобы каждый мог найти своё место, которое ему дано богом в этом мире. Мы должны решить задачу о назначении каждого человека. Таких идеальных обществ, конечно, не бывает, но это максимум, к которому нужно стремиться.

Попса — это когда плохо. Когда хорошо — это популярная музыка.

Искренность — в человеческих отношениях это основное.

— Умение женщины найти место в жизни зависит от удачи, от судьбы или от каких-то действий самого человека, самой женщины?
— … Женщина вообще-то сама выбирает. И стечение обстоятельств. Не случай. Я не верю в случайность. Я верю, что всё идёт оттуда, всё идёт свыше.

Мы ведь думаем, что в Америке только поп-музыка, но это ведь неправда! Там существует и другая музыка. Должно быть и то, и это. Одно — конфеты. Другое — хлеб для души.

Музыка может либо разрушать вас, отвечая тем реалиям, которые существуют в мире, а он разрушается. Во всём мире. Либо она пытается собрать мир в гармонию.

Для меня своевременной может быть только та музыка, которая пытается собрать нашу душу, нашу гармонию с Господом Богом; с людьми, которые вокруг, даже если это тишь, да гладь, да божья благодать. Потому что если не музыка, то кто же может нас соединить?

— Как определяется грань? Что становится классикой, а что нет?
— Кукольник писал: «Пока живёт поэзия Кукольника, поэзия не умрёт». Где Кукольник? Нету. Если вы можете узнать с первых трёх строчек, что это Пушкин, а это Фет, а это Лермонтов… Это Бах, а это Прокофьев.
— А это Таривердиев…
— Таривердиева оставим в покое. Пока он не помер, оставим в покое… Если вы можете узнать, это тоже входит в комплект. Вы должны узнавать музыку. Тогда это композитор, потому что иначе это автор. Один из многих.

— Вы золото любите?
— Только во взаимоотношениях.

— То, что происходит сейчас, это катастрофа… или же, это, скажем так, довольно долговременная трудность и сложность, и мы будем постепенно выбираться из этого?

— Как вы можете охарактеризовать тот день, в котором сегодня живёте? Одним словом.
— Весело, страшно, любопытно. Три слова можно?
— Страшно весело…
— Страшно весело и очень любопытно!

— Что такое театр для актёра? Театр, в котором он работает годы и годы, а иногда и всю жизнь?
— Семья. Consuetudo est altera natura. Привычка — вторая натура. Это то же самое. Втягиваешься.

В моей жизни был такой случай. Во время спектакля на сцене я почувствовал такой контакт со зрительным залом, как будто там сидел только один человек — мой друг. Казалось, скажи я тогда: «Встаньте» — и все встали бы. Тогда я и понял, что такое призвание актёра.

— Может что-либо произойти в жизни, что вы можете изменить профессии актёра? То есть поменять профессию?
— Нет. Я не смогу и у меня не получится. Артист — это не профессия, это диагноз. Как говорил мой педагог Раевский: «Если вы думаете, что пришли в институт учиться на артиста, то вы ошибаетесь. На артиста выучиться невозможно. Это либо боженька в лоб поцеловал, либо нет».