The «music industry» is not a term I use. I tend to concentrate on music, and the music business is something different.
«Музыкальная индустрия» — это термин, который я не использую. Я склонен концентрироваться на музыке, а музыкальный бизнес — это нечто иное.
Я просто хочу иметь возможность играть и делать так, чтобы люди чувствовали себя хорошо от того, чем я занимаюсь. Когда вы думаете в таком направлении, то все может случится. И как правило, случается что-то хорошее.
Рождение песни — это тайна. Песня как бы течет сама собой, а вы только следуете за ней, она как бы является мостом, а вы возводите этот мост и пишете о прошлом.
Музыка — это просто обыденный жизненный опыт, то, что тебя окружает. Она всегда дает тебе понять, как мало ты на самом деле знаешь.
Чего я только ни делал, чтобы играть в какой-нибудь группе. Я шатался по стране с гитарой наперевес, переезжая с места на место — только бы меня услышали. Я помню рождественскую ночь на дороге, которая вела черт знает куда, и была полностью покрыта снегом. Надо очень любить музыку, чтобы жить так.
You get a shiver in the dark
It’s raining in the park but meantime
South of the river you stop
And you hold everything
A band is blowing Dixie double four time
You feel all right when you hear that music ring.
Ты дрожишь в ночи,
В парке идет дождь, но между тем,
Ты останавливаешься на южной стороне реки и замираешь.
Оркестр играет мелодию «Дикси» на две четверти,
И когда ты слышишь эту музыку,
У тебя становится хорошо на душе.
Говорили, что музыка не имеет темной стороны… Она даже состоит из черного и белого, просто в ответах черных и белых клавиш.
— Что такое весёлое читаешь?
— Нас с тобой касается. Вот слушай: «Украсить отдых советских людей красивой, содержательной и доступной музыкой — вот задача эстрадных оркестров». Умеют у нас задачи ставить. Украсить быт обыкновенной музыкой. Как вообще такие слова можно вместе совмещать?
— Ты правда не умеешь плавать?
— Нет.
— Зачем ты прыгнула?
— Для нашего искусства, Космо! Нельзя выкладываться лишь на половину. Понимаешь?!
Есть даже формула попсы: надо петь так, чтобы слушателю казалось, что это про него. Любовь есть не у всех, на вечеринки ходят тоже не все, а срут абсолютно все, поэтому кал-музыка самая попсовая, скоро это поймут все российские и зарубежные попсовые деятели.
Современные нейронауки активно изучают мозг в то время, когда на него воздействует музыка. И мы сейчас знаем, что когда музыка участвует в развитии человека в раннем возрасте, это сильно влияет на структуру и качество нейронной сети. Когда мы воспринимаем речь, происходит очень сложная обработка физического сигнала. Нам в ухо ударяют децибелы, интервалы, но это все физика. Ухо слушает, а слышит мозг. Когда ребенок обучается музыке, он привыкает обращать внимание на мелкие детали, отличать звуки и длительности между собой. И именно в это время формируется тонкая огранка нейронной сети.
— Да, вот это уже лучше. Чайковский. — Азирафаэль открыл футляр и вставил кассету в магнитофон.
— И это тоже тебе не понравится, — вздохнул Кроули. — Кассета в машине уже больше двух недель.
Тяжелые басы наполнили «Бентли», проносившийся мимо Хитроу. Азирафаэль нахмурил брови.
— Как-то не припоминаю, — сказал он. — Что это?
— Чайковский. «Another One Bites the Dust», — сказал Кроули, прикрыв глаза («Бентли» проезжал через Слау).
Коротая время в дороге по сонным Чилтернским холмам, они послушали «We Are the Champions» Уильяма Берда и «I Want То Break Free» Бетховена. Но больше всего их порадовали «Fat-Bottomed Girls» Воана-Уильямса.
Говорят, все лучшие мелодии принадлежат Дьяволу. В общем, так оно и есть. Но зато на Небесах самые лучшие хореографы.
Все на волне своих чувств — веселая музыка не развеселит печального, а печальная музыка не опечалит радостного.