— Он на меня посмотрел, слушай, посмотрел!
— Осторожнее, Джоуи, не дай Бог, забеременеешь, такое он тоже может.
— Эй, этот человек спас командора от неминуемой смерти, а вы чем прославились?
— Хватанием за жопы, сэр. Беспробудным пьянством, сэр.
— Ты не знаешь, что держишь в руках.
— Правда? А я думал трубку управляющую погодой.
— Ну может и знаешь!
Убьёшь меня, и они пришлют кого-нибудь ещё, ясно? Таковы правила. Завтра утром какой-нибудь простак проснётся и найдёт у себя на пороге коробку с твоей фотографией.
Это не закончится. Это никогда не закончится.
Если ты в игре, то ты в игре. Вот и всё. Ты просто живёшь своей жизнью, а потом находишь коробку, и твоей гребанной жизни конец.
— Насколько же ты обдолбан?
— Я не знаю, что это значит.
— Это значит типо приторчать, упиться, упороться, нажраться, заторчать. Послушай, я не осуждаю. Я просто завидую. На чем ты сидишь?
— На стуле… на полу… на планете Земля.
— Ты обкурен, чувак.
— Я не обкурен. Я… голоден.
Терять любовь — это самая страшная боль.
— Кем работаешь?
— Я биснесмен.
— Здорово. Какой?
— Гостиничный.
— А если точнее?
— Сутенёр я.
— Что ты тут мокнешь?
— Смотрю на небо.
— И что ты там видишь?
— Как когда… Облака, звёзды…
— Ты мокрый и чокнутый.
— А ты?
— Нормальная, серая…
— Серая?
— Да… Только вот прячусь в цветные тряпочки.
«Слушай, друг, у тебя хорошие глаза, сразу видно, что ты хороший человек, — обращается Хачикян к парню, который стоит, заложив руки за спину, рядом с милиционером у двери районного суда. — Там хороший парень погибает, помоги!»
Подходит второй милиционер, они берут его под руки и ведут к «воронку». У «воронка» парень оборачивается и кричит:
— Извини, генацвале, лет через пять помогу!
— Ты подписала меня на кучу фетишистских журналов и адресовала их на мой рабочий адрес?
— Ха-ха, да. Все хорошенько поприкалывались над тобой?
— Если под «хорошенько прикалываться», ты имеешь в виду хорошенько уволить, то да.
— О, но ты не выглядишь шибко расстроенным.
— Ну, кажется, я узнал много интересного о себе.
— Привет, Джозеф. Я звоню насчет того гамма-излучателя, что я тебе одолжил. Он скоро будет нужен мне самому. Это пятнадцатое сообщение на автоответчик, что я оставляю за эту неделю, перезвони мне. О, и надеюсь, работа над мутацией того плотоядного вируса прошла успешно.
— ?
— Люди никогда не возвращают мои вещи.
Людям моложе ста двух лет свойственна вера в «необыкновенную встречу». Без этой веры можно было бы умереть от скуки. Идет по улице человек. Упал и умер. Все думают — он от инсульта. А он — от скуки.
— Нет, говорю тебе, у этого нигерийского бизнесмена есть ко мне отличное деловое предложение!
— Подозреваю, ты веришь всему, что говорят тебе люди.
— Пффт, а вот и нет!
— Ладно, как скажешь. Если ты перейдешь через эту черту, тебя ударит молния.
[В больнице]
— В последнее время я не могу ходить на свидания. Я думаю, это из-за того, что всем известны скелеты в моем шкафу.
— Ты оставляешь свои скелеты там, где люди могут увидеть их?
— Это выражение, Фрэнк. «Скелеты в шкафу», понимаешь, прошлые грехи и ошибки.
— Так вот что это значит…