Джессика

Я видела всё. Особенное впечатление на меня произвел Сэм и его запас средств для уходу за волосами, не говоря уже о трёхдневном чизбургере с беконом в твоей [Дина] комнате или о видеокассете у тебя под кроватью.

Если хочешь узнать, сколько у парня было девчонок, спроси и подели его ответ на три.

(Если хочешь узнать, сколько у девушки было парней, спроси и умножь её ответ на три.)

— Неужели он с ней переспал?  — ахнула Джессика.
— Он спит с кем ни попадя,  — сказала я, сворачивая на Пятую улицу.  — Если у тебя есть вагина, считай, ты в его списке.

О, будьте осторожны, глазки, с тем, что вы видите. Будьте осторожны, глазки, с тем, что вы видите. Сверху Господь, и он смотрит вниз с любовью, так будьте осторожны, глазки, с тем, что вы видите.
О, будьте осторожны, ручки, с тем, что вы делаете. Будьте осторожны, ручки, с тем, что вы делаете. Сверху Господь, и он смотрит вниз с любовью, так будьте осторожны, ручки, с тем, что вы делаете.
О, будь осторожен, ротик, с тем, что ты говоришь. Будь осторожен, ротик, с тем, что ты говоришь. Сверху Господь, и он смотрит вниз с любовью, так будь осторожен, ротик, с тем, что ты говоришь.

Но ведь любовь слепа, и тот, кто любит,
Не видит сам своих безумств прелестных.

Люди меняют свои образы как перчатки, чтобы стать лучше в своих же глазах.

– Ты не доверяешь тете Джилли?
– Не больше, чем ядовитому пауку.
– Вступай в наше общество.
– Я могла бы быть основателем!

– Просто помогал тете Джилли одеться.
– Я слышала.
– В нашей семье все подслушивают.

– Джилли, признайтесь, если посчитать койки, в которых вы перебывали, то по их числу вас не догонит ни одна больница в этой стране. А с кем сегодня вы разделяли постель?

Темнота – это слепое напоминание о давно ушедших временах. Вслушиваясь в неё, мы инстинктивно страшимся услышать вой стаи, охотившейся некогда за нашими предками – так давно, что лишь в самых примитивных наших клетках сохранилась память об этом вое. Во тьме видят уши, видят ноздри…

Однажды я спросила её, боится ли она боли, и она ответила мне: «Джессика, бояться боли — это всё равно, что бояться жить»…

В детстве нас спрашивали, кем мы хотим быть, когда вырастем. Мы отвечали, например, астронавтом, президентом. Я хотела быть принцессой. В начальной школе снова спрашивали, и кто-то хотел быть рок-звездой или ковбоем. Я хотела быть олимпийской чемпионкой. Мы выросли и от нас ждут серьёзного ответа. Ну, что скажете? Да чёрт его знает! Сейчас не время принимать быстрые трудные решения, это время делать ошибки. Сесть не в тот поезд и застрять неизвестно где, влюбиться… очень сильно. Специализироваться в философии, потому что иначе карьеру не сделаешь, передумать, а потом ещё раз, потому что в мире нет ничего постоянного. Так что делайте ошибки! И тогда, если нас спросят, кем мы хотим быть, нам не придётся гадать… мы будем знать.

— Ты ведь из Аризоны, верно?
— Да.
— Я думала, в Аризоне все загорелые.
— Да, может, за это меня и вышвырнули.