Вилли

— Нам нужна подмога!
— Да, но какой дурак будет драться с роботом?..
— Зиг-Заг!

— Почему бы вам не выкинуть весь этот хлам с чердака?
— Мы не можем выкинуть эти вещи, это — часть нас самих.
— Или, точнее, тех, кем мы были.
— Судя по брюкам у тебя в руках, Кейт, у тебя были не все дома.

— Как ты уже понял, я крупно влип…
— У тебя не бывает иначе.

— Мне нужна женщина, с которой я мог бы поговорить, а у меня есть женщина, которая готовит мне еду.
— Она делает то, чем училась.

— А Анелис, какая… какая она?
— Ну она… Трудно сказать. Такая, какой должна быть женщина — ровня. Она умеет читать, думать. Такой женщина и должна быть. Ровней мужчине по способностям.

— С ее магазином все хорошо?
— С ее магазином? Не смеши меня. Он твой. Если бы не ты, она так бы и сидела на жирной заднице.
— Ну… Ты еще не освободился о нее, иначе бы не говорил о ней так плохо. Она бы была тебе безразлична.

— Не говори так, Вилли. Бэтти все же была твоей женой. И она моя подруга. Единственная, которой я могу сказать все.
— Да, потому что она не слушает.
— Возможно… Тебе нужно, чтобы тебя слушали, а мне, чтобы меня не слушали.

— Как дела, Вилли?
— По-разному, док, по-разному.
— Что ж, я не буду вам лгать…
— Солгите, док. Я не против.

— Они ограбили банк за считанные секунды. Это как отрепетированный танец.
— Ага, и протанцевали в тюрьму.

— Я считаю, что каждый человек в той или иной степени пребывает в неволе.
— Интересно. Ну-ка, объясни.
— О, это просто! Личная свобода каждого человека кем-то или чем — то всегда ограничена. В детстве — родители, школа, преподаватели, потом — жена, семья, работа… Получается, что степень этой неволи всегда разная, и когда-то — больше, и когда-то — меньше. И высший пик своей свободы человек испытывает только в утробе своей матери.
— Какая же там свобода? Темно, тесно, сыро — как в карцере.
— Ты тоже немножко философ!

— Вилли, почему ты всегда мне говоришь, что делать?
— Иначе ты вообще ничего не будешь делать.

— Какие же вы еще мальчишки!
— И хотим остаться ими. Стареть – дело самое простое.

Как можно жениться на женщине, которая в любую минуту может по-генеральски заорать на тебя? Ведь каждый раз пугаешься, когда она неожиданно рявкнет, – уж это, видно, у нас, немцев, в крови. Нет, если я когда-нибудь женюсь, то на маленькой спокойной толстушке, первоклассной кулинарке.

— Щёлкни пробкой как можно громче, Эдуард, — приказывает Вилли.
— Это не аристократично.
— Шампанское пьют не ради аристократизма; его пьют, чтобы придать себе важности.

Приличные девушки — да это же всего на свете опасней.