Клэр Олдридж

— Ты помнишь её? Веру?
— Да. Это не совсем похоже на воспоминание, скорее на… чувство. Инстинкт. Сердце никогда не забывает маму.

Такая физическая и эмоциональная нагрузка заставляла меня волноваться за сердце Уоррена. Но он нуждался в этом. Его жизни, будто трагичному роману, не хватало последней, прекрасной главы. Мы нашли её, стерли пыль и настало время её прочесть.

— Как говорил консультант? Если вы потеряли ребенка, то вероятность развода увеличивается вдвое?
— Что-то в этом роде.
— Попробуем испортить им статистику.

— Будет странно, если я буду звать тебя Дэниел? Наверное, новое имя это достаточно необычно.
— Нет. Глубоко в душе я всегда его знал.

Я печально покачала головой. Ни единого упоминания о том, что она была любящей матерью. Отличной подругой. Сестрой. Дочерью. Лишь имя и безликие даты. Что не так с этим миром? Миром, где фамилия Кенсингтон делает тебя любимчиком судьбы, а фамилия Рэй — пушинкой, унесенной в забвение. Я сосредоточено смотрела на могилу Веры. Я не позволю забыть о тебе, Вера.

— Это дитя было особенным, правда?
Я промолчала. Наверное, он говорит это всем.
— Среди нас, смотрителей могил, уже давно живет легенда про ежевику. Она выбирает души, чтобы их охранять. Особенные души.
И действительно, казалось, что листики ежевики прикасались к надгробию, словно обнимая его.
— Удивительно, как метель не уничтожила этот маленький побег. Особенный.

В этих стенах так много истории. Нечто настолько особенное нельзя обменять на деньги.

Не знаю, что тяжелее. Потерять кого-то в одно мгновение или терять медленно и постепенно.

— Это прозвучит странно, но дом кажется другим без ее рук. Что-то изменилось. Я чувствую это. Думаешь, это возможно?
— Я знаю, о чем ты. Когда много лет назад заболела моя бабушка, старый дом тоже стал другим. Будто бы кто-то высосал из стен душу.

— Как это — материнство?
— Это пугает и очаровывает одновременно. И изматывает. Признаюсь честно, где-то с месяц после родов я глубоко в душе мечтала отправить близнецов обратно.

Став репортером, я быстро поняла, что люди говорят больше при личной встрече, нежели по телефону.

Ужасно, что такая вещь, как логотип больницы на посылке, мог вызвать во мне настолько бурную реакцию. Я снова услышала звуки тонометра на моем предплечье, увидела режущую глаза синеву штор в палате неотложной помощи, почувствовала вкус беспрестанных соленых слез. Весь кошмар возвратился. Я зажмурилась, чтобы остановить, заткнуть воспоминания, отправить их в больницу, где оставила. Но, открыв глаза, я осознала, что они все еще здесь, ждут, когда я в них окунусь.

Есть нечто особенное в отношениях матери и сына.

Может, я и не знала имен большинства людей на фото, но отправлять воспоминания на помойку было бы настоящим предательством.

У ювелиров просто шестое чувство, когда речь идет о любви.