Дорогой Дэниел! Мой мир погиб в тот день, когда ты исчез, сынок. Пусть бы кто тебя забрал, этот человек отнял у меня мое сердце, мою жизнь. Я жила, чтобы видеть твой смех, делить твою радость. Без тебя мир больше не кажется замечательным. Я знаю, что ты где-то рядом. Моя душа это чувствует, и я верю, что ты вернешься в это место. Наше место. И когда ты придешь, я хочу чтобы ты знал, как сильно я люблю тебя, пусть даже меня не будет рядом, чтобы это сказать. Когда-нибудь мы воссоединимся, сынок. Однажды я вновь буду держать тебя на руках и петь. Но пока это время не настало, я и дальше буду продолжать тебя любить и видеть в снах.
— Ты помнишь её? Веру?
— Да. Это не совсем похоже на воспоминание, скорее на… чувство. Инстинкт. Сердце никогда не забывает маму.
Такая физическая и эмоциональная нагрузка заставляла меня волноваться за сердце Уоррена. Но он нуждался в этом. Его жизни, будто трагичному роману, не хватало последней, прекрасной главы. Мы нашли её, стерли пыль и настало время её прочесть.
— Как говорил консультант? Если вы потеряли ребенка, то вероятность развода увеличивается вдвое?
— Что-то в этом роде.
— Попробуем испортить им статистику.
— Будет странно, если я буду звать тебя Дэниел? Наверное, новое имя это достаточно необычно.
— Нет. Глубоко в душе я всегда его знал.
Эту тайну я никак не мог разгадать. Забавно, что в памяти сохранились мелкие детали, например, мерцание фонаря за окном или лязг посуды, которую мыли женщины за стеной. Но всю жизнь я никак не могу вспомнить расположение квартиры. Я бродил вечерами, надеясь, что это поможет, что какое-то старое здание поманит меня, но то место годами ускользало от меня.
Я печально покачала головой. Ни единого упоминания о том, что она была любящей матерью. Отличной подругой. Сестрой. Дочерью. Лишь имя и безликие даты. Что не так с этим миром? Миром, где фамилия Кенсингтон делает тебя любимчиком судьбы, а фамилия Рэй — пушинкой, унесенной в забвение. Я сосредоточено смотрела на могилу Веры. Я не позволю забыть о тебе, Вера.
— Это дитя было особенным, правда?
Я промолчала. Наверное, он говорит это всем.
— Среди нас, смотрителей могил, уже давно живет легенда про ежевику. Она выбирает души, чтобы их охранять. Особенные души.
И действительно, казалось, что листики ежевики прикасались к надгробию, словно обнимая его.
— Удивительно, как метель не уничтожила этот маленький побег. Особенный.
В этих стенах так много истории. Нечто настолько особенное нельзя обменять на деньги.
Дети не должны умирать на глазах своих матерей.
Мы все способны на жертвы, ради тех, кого любим.
Я почувствовала себя, как лилия с озера — оторванная от своих корней, испуганная, неспособная дышать в новой среде.
Они переборчивы в выборе дома. Много или мало солнца, и фух — исчезли. Водяные лилии застенчивые. Застенчивые и гордые.
— Тебе невероятно повезло родится в доме с таким пейзажем на заднем дворе.
— Это не сделало меня счастливее.
— О чем ты?
— Люди думают, что богатые покупают себе счастье. Проведи в этом доме сутки и ты убедишься в обратном.
Я стал все это презирать. То, как все притворяются идеальными. Могу тебя уверить: все, что происходит в этих домах, очень далеко от идеала.