Анна Кэтрин Грин. Дело Ливенворта

Порой непосвященный разум интуитивно обращает внимание на что-то такое, что самый тренированный ум пропустит.

— Убийца… Вы кого-то подозреваете? — прошептал я.
— Всех и никого. Мое дело не подозревать, а расследовать.

Руки часто говорят куда больше, чем лицо.

Сын мой, помни: женщина, имеющая тайну, может быть захватывающим предметом для изучения, но никогда она не будет надежным и даже приятным спутником.

Я мог бы часами живописать утонченное изящество, великолепие бледных черт, идеальность фигуры и сложения Мэри Ливенворт, которые кажутся чудом каждому, кто имеет счастье её лицезреть, но Элеонора… С таким же успехом я мог бы писать портрет биения собственного сердца.

Кому под силу познать глубины собственной души или же распутать для других узел, в который переплетены тайные нити отвращения и влечения, которые всегда были и являются загадкой для себя самого?

— Женщина не станет без причины дрожать, краснеть и падать в обморок — особенно такая, как мисс Элеонора Ливенворт.
— Женщина, которая способна на такое, не стала бы дрожать, изворачиваться и падать в обморок, — возразил я.
— Вы очень верите в женщин. Надеюсь они вас не разочаруют.

Невинный человек, мужчина или женщина, под влиянием страха легко может сказать такое, что скомпрометирует его.

Мы, люди, — порождение собственных страстей.

Но властен ли человек над своими мыслями, когда он возбужден до предела?

Никогда я еще не чувствовал так роскошь этого великолепного зала с его античным полом, резными деревянными панелями и бронзовыми украшениями — насмешка вещей впервые бросилась мне в глаза.

Бывают сцены, перед которыми язык забывает, для чего нужен.

Перст подозрения никогда не забывает, в каком направлении однажды указал.

Дорога правды пряма, и тот, кто выходит на окольные тропы, сбивается с пути.

Любой может разорвать воображаемые цепи.