And history hides the lies of our civil wars
История скрывает ложь наших гражданских войн.
What’s so civil about war anyway?
Что вообще может быть гражданского в войне?
Обычно людный сквер — пустовал. Люди боялись солнца? Люди боялись истории. История с ружьями ходила по улицам и могла наказать за любую провинность.
And I don’t need your civil war
It feeds the rich while it buries the poor.
Your power hungry sellin’ soldiers
In a human grocery store.
Мне не нужна ваша гражданская война,
Она кормит богатых, хороня бедных.
Ваша жажда власти продает солдат
В человеческой бакалейной лавке.
My hands are tied
For all I’ve seen has changed my mind
But still the wars go on as the years go by
With no love of God or human rights
‘Cause all these dreams are swept aside
By bloody hands of the hypnotized
Who carry the cross of homicide
And history bears the scars of our civil wars.
Мои руки связаны,
Всё, что я видел, изменило мое мнение,
Но войны все идут, и годы проходят.
Без любви к Господу или человеческих прав,
Потому что все эти мечты сметены в сторону,
Кровавыми руками загипнотизированных,
Которые несут крест убийц,
История носит шрамы наших гражданских войн.
Эта соблазнительная теория пришла в голову Виглету и Вадди, и, да, даже в не сильно тренированную голову Фреда Колона, и, насколько Ваймс смог понять, это было примерно так:
1. Предположим, расстояние позади баррикад больше, чем перед ними, так?
2. Тогда, вроде, там больше людей и больше города, если вы следите за ходом мыслей.
3. Тогда, поправьте меня, если я ошибаюсь, сержант, но это значит, скажем так, что мы впереди баррикад, я прав?
4. И тогда получается, что мы не бунтуем, так? Потому что нас больше, а большинство бунтовать не может, это очевидно.
5. Так что мы теперь — хорошие парни. Разумеется, мы были хорошими парнями все это время, но теперь это вроде как официально, так? Вроде как математически доказано?
6. Так что мы подумали, что дотащим их до Короткой улицы, а потом мы могли бы проскочить к Мутному Колодцу и вплоть до другой стороны реки…
7. Из-за этого у нас будут неприятности, сержант?
8. Вы странно смотрите на меня, сержант.
9. Простите, сержант.
Последний выстрел с сердцем скрещен,
Неумолим прощальный взгляд,
Но дневники любивших женщин
Их для потомков воскресят.
Горят фамильные альбомы
В каминах жарких на углях,
От стен Ипатьевского дома
Уже накатывает страх,
Но жизнь прошла, как не бывало,
И не оставила следа.
На горизонте догорала
Их путеводная звезда.
Кровавая, хмельная,
Хоть пой, хоть волком вой!
Страна моя родная,
А что ж ты делаешь со мной?
У них в запасе миг короткий
Для бурной славы и побед,
Сентиментальные красотки
Им восхищенно смотрят вслед.
А на парадах триумфальных
Их ждут награды и чины,
Но эти сцены так фатальны,
А эти лица так бледны.
Ещё не сорваны погоны
И не расстреляны полки,
Ещё не красным, а зеленым
Восходит поле у реки.
В период гражданских войн человеческая жизнь сильно обесценивается.
Всюду пляшет запах страха и власти —
Запах зверя всем известной породы.
Он всех сжигает без разбора по масти,
Омывая кровью вечные горы.
Вместо сердца — смесь огня и железа.
Вместо воли — пожелание ада.
Но мы тебя вернём на прежнее место.
Для нашей веры и любви не преграда.