Хотя я банковал, жизнь разменяна,
Но не очко, обычно, губит, а к одиннадцати — туз.
русский поэт и бард. Автор и исполнитель песен в жанре русский шансон, один из самых популярных представителей жанра. Поклонники называли его «королём русского шансона». Автор и исполнитель песни «Владимирский централ», ставшей одним из самых известных образцов русского шансона.
Жанр:
Шансон
Страна:
Россия
Песни:
А я буду вам петь и надеяться где-то,
Что не скажете худо никогда обо мне.
Я закрою глаза, я забуду обиды,
Я прощу даже то, что не стоит прощать.
Приходите в мой дом, мои двери открыты,
Буду песни вам петь и вином угощать.
Настроение поднял старенький плакат,
Его кто-то написал много лет назад.
Не забыть бы подновить, краски принести,
Два словечка теплые: «Доброго пути!»
Я не стал ей говорить, переубеждать,
Коли к другу не спешишь — надо погадать.
А вот так-то порули — опадут цветы,
Шоферить что воровать — заедят менты.
И по трассам тут и там едут шофера,
На ночь встанут, по сто грамм, да и в путь с утра.
И мотает на кардан жизнь за годом год,
Снег дорогу заметёт, дождиком зальёт.
За окном река бежит, за рекою — луг,
Светку ждёт с каких уж пор её милый друг.
Тормозну у родничка в спуске под горой,
А ты отведай, Светочка, водички ключевой.
Светка едет, воду пьёт, в стороны глядит,
Про шофёрское житьё с фортом говорит:
«Хорошо, всё завёл, куда хочешь — едь,
А училке — только стол и в тетрадь глядеть!»
Пришёл с рейса, подустал, кончился поход,
Шоферюги-шофера — непростой народ.
Да я и сам из шоферюг, нарулил — дай Бог,
Колесом своим втирал пыль в тоску дорог.
Едешь, песенки поёшь, слушаешь мотор,
А он поёт со мною вместе, он на песни скор.
Вспомнил Светку, как сквозняк юбку ей поднял,
А я пятую врубил и будто не видал.
Над обрывом на краю, сердце дождь охватит,
Жизнь босяцкую мою, кто переиначит?
Кто стакан мне поднесет? Кто свечу погасит?
Кто простит и кто поймет, и кто по мне заплачет?
Золотые купола, душу мою радуют,
А то не дождь, а то не дождь,
Слезы с неба капают.
Золотые купола, на груди наколоты,
Только синие они, и ни крапа золота,
И ни крапа золота.
Ночью в церкви ни души, волки в поле воют,
А под растрельную статью, ямы быстро роют.
Что же не хватало мне, все теперь на месте,
Был туз бубновый на спине, а стал в ногах туз крести!
Дом казенный предо мной, да тюрьма центральная,
Ни копейки за душой, да дорога дальняя.
Над обрывом пал туман, кони ход прибавили,
Я б махнул сейчас стакан, если б мне поставили!
Не осуждай меня, мама,
я ведь только тем и жил,
что знал — ты меня ждёшь.
Я знаю, ты плачешь вечерами и видишь сны,
где я совсем ещё маленький,
подкрадываюсь к тебе и закрываю твои глаза ладошками.
Ты нарочно говоришь: «Отец? Татьянка?»
Я смеюсь: «Нет-нет, не угадала!»
Отцу с Танюхой привет.
Деньги в конверте не шли,
суки всё вынут,
но я же назло им вернусь,
потому что ты меня ждёшь!
И легло на душу, как покой.
Встретить мать — одно мое желание.
Крест коли, чтоб я забрал с собой,
Избавление, но не покаяние!
Если места хватит — нарисуй,
Лодку, с парусами ветром полными.
Уплыву, волки, и вот вам… _уй!
Чтобы навсегда меня запомнили.
Нарисуй алеющий закат.
Розу за колючей ржавой проволокой.
Строчку «Мама, я не виноват!»
Напиши, и пусть стереть попробуют.