Евгений Павлович Леонов

Бывает достаточно всего одного доброго слова, чтобы почувствовать себя окрылённым. И очень важно, чтобы это слово было сказано при жизни человека.

В моей жизни бывало так, что меня обижали, как мне кажется, напрасно, незаслуженно. А у меня такая воля, что, если человек меня обидел, я его исключу из своей жизни, я могу с ним здороваться и разговаривать, но он для меня как человек уже не существует…

Для кого-то Бог на небе, а для кого-то в собственном сердце. И этот Бог в сердце не даёт опуститься ниже определённого человеческого уровня… Он не позволит ударить ногой собаку, обидеть старика, плохо относиться к родителям…

Страшно в искусстве самодовольство, которое всё отвергает.

Люблю тишину. Тишина — это особое состояние мира и души. Вне тишины нельзя понять красоту. Всё великое совершалось в тишине.

Выше законов может быть любовь! Выше права — милость! Выше справедливости — прощение. Этого достаточно, чтобы не опускаться ниже человеческого уровня.

Счастье — это жизнь без страха. Без ожидания и предчувствия сложностей и несчастий.

Говорят: сейчас другое время. Другой Бог. Другая нравственность. Другая Правда. Но в том-то и дело, что Другого Бога не бывает. И другой нравственности не бывает. И другой Правды. Всё затоптать нельзя. Особенно в искусстве.

Я теперь стал верить, ну, не в Бога. Я так переделаться быстро не могу. А в то, что выше закона может быть любовь. Выше прав – милость. Выше справедливости может быть прощение. И мне кажется, что этой формулы достаточно, чтобы не опускаться ниже человеческого уровня. И не обязательно давить машиной собак, отказываться от детей в родильном доме, не помогать родителям, жить, забыв, что нас призвали великие предки: не убей, не укради.

Нам это потихоньку стало казаться лицемерным, не серьезным. Потому что свобода. А свобода – это значит, делай, что хочешь, и живи, как хочешь. И тем, кто так хочет жить, не хочется задумываться, что это свобода, оторванная от интеллигентности, здравого смысла, от доброго сердца.

Мы должны быть друг к другу добрее, должны всё-таки помнить о Боге. Он должен быть для кого-то на небе, а для кого-то в сердце. В своём собственном. И этот Бог в тебе самом не позволит тебе совершить мерзкий поступок.

Можно ставить цели не только актёру в своей профессии. Не только обществу в своём развитии. Можно назвать или обозначить это всё умными словами, понятиями, а потом ни к чему не прийти. А можно жить. Просто жить, понимаете? Общаться с людьми, научиться радости и горю другого человека через своё сердце, через свою душу пропускать. Вторую половинку мы потихонечку потеряли, пропускать радость и горе другого человека через своё сердце. «Мне хорошо, а хорошо ли тому, кто с тобой разговаривает?» Как он живёт? Твой сосед, твой брат, твоя жена, твой сын и так далее, и так далее? Может быть, мечта и бывает и должна быть, но она не должна быть декларирована, чему мы научились так нагло.

В нашем актёрском деле кто вверх, кто вниз. И счастье, и радость, и горе — они пополам всегда. И поэтому всё равно, думай или не думай, лучше Чехова не скажешь: «Неси, свой крест и веруй». В своё призвание, в свой труд. Не вменяй делу жизни своей никогда. И может быть, воздастся. А может быть, и нет.

Драматическое искусство в том, чтобы влезть в другого человека. Научить его плакать, смеяться, думать, любить, ненавидеть. Каждый раз, перемешав себя с ним, ты должен туда вложить кусочек сердца своего. Чтобы проникнуть в сердце другого человека, чтоб там вызвать радость, гнев, боль, сострадание, катарсис, очищение. Так и должно быть!