— Скажи, сестра, я буду жить? — Какая разница,
Зато взгляни, какой пейзаж! — говорит сестра.
Дми́трий Льво́вич Бы́ков — русский писатель и поэт, журналист, кинокритик, сценарист.
Биограф Бориса Пастернака, Булата Окуджавы и Владимира Маяковского. Совместно с Михаилом Ефремовым регулярно издавал литературные видеовыпуски в рамках проектов «Гражданин поэт» и «Господин хороший».
На самом деле, мне нравилась только ты,
Мой идеал и моё мерило.
Во всех моих женщинах были твои черты,
И это с ними меня мирило.
Пока ты там, покорна своим страстям,
Порхаешь между Орсе и Прадо,
Я, можно сказать, собрал тебя по частям —
Звучит ужасно, но это правда.
Одна курноса, другая с родинкой на спине,
Третья умеет всё принимать как данность.
Одна не чает души в себе, другая во мне —
Вместе больше не попадалось.
Одна, как ты, с лица отдувает прядь,
Другая вечно ключи теряет.
А что я ни разу не мог в одно это всё собрать?
Так Бог ошибок не повторяет.
И даже твоя душа, до которой ты
Допустила меня раза три через все препоны,
Осталась тут, воплотясь во все живые цветы
И все неисправные телефоны.
А ты боялась, что я тут буду скучать,
Подмены сам себе предлагая.
А ливни, а цены, а эти шахиды, а Роспечать?
Бог с тобой, ты со мной, моя дорогая.
… Жить с этой женщиной нельзя! Помилуй Боже, —
Чего ей хочется — не ведает сама,
Поглощена собой, а если нами тоже, —
То лишь как слугами, сошедшими с ума.
О, пальцы тонкие, и беззащитность шеи,
И ложь безмерная, когда нельзя честней
Глядит в глаза тебе! И что всего страшнее —
Она несчастна впрямь, и всяк несчастен с ней.
На снежной улице, в автобусном кагале,
Кусая кулаки, поднявши воротник, —
Какие, гадине, мы ей стихи слагали!
А что хорошего на свете, кроме них?
О, мелочный расчет, всечасный и подспудный,
Чередование расчисленных затей —
Задора шалого, печали безрассудной,
Покорности немой — что хочешь делай с ней!
Что хочешь делай с ней! Бери ее такую —
Прикрытые глаза, полуоткрытый рот, —
Когда, умолкнув вдруг, сдается поцелую,
Закинет голову — и даже этим врет!
Лепет, трепет, колыханье,
Пляска легкого огня,
Ангел мой, мое дыханье, —
Как ты будешь без меня?
Как-то там, без оболочки,
На ветру твоих высот,
Где листок укрылся в почке,
Да и та едва спасет?
Полно, хватит, успокойся!
Над железной рябью крыш,
Выбив мутное оконце,
Так и вижу — ты летишь.
Ангел мой, мое спасенье,
Что ты помнишь обо мне
В этой льдистой, предвесенней,
Мартовской голубизне?
Как пуста моя берлога —
Та, где ты со мной была!
Ради Бога, ради Бога,
Погоди, помедли, пого…
(Звон разбитого стекла).
Униженные братья вершат привычный суд:
Чуть руки для объятья раскинешь — и распнут.
Там — нам всем ничего не будет.
Все дозволено. Путь открыт.
Ни девятый круг не остудит,
Ни четвертый не опалит.
Мы напрасно думаем, братья,
Что грозна небесная рать.
Ох, и жалкое же занятье —
Нас — таких! — посмертно карать!
Нам едва ли грозит по смерти
Тот трагический поворот —
Сладострастно ждущие черти
И большой набор сковород.
Это здесь в центрифуге судеб
Мы летим по своим кругам.
Там — нас всех никто не осудит,
Так что кукиш нашим врагам.
И когда распоследней бурей
Наши грешные дни сметут, —
Там — нам всем ничего не будет.
Нам за все воздается — тут.
Да, душа моя тоже пела,
И цвела, и знала уют.
Быть счастливым — целое дело.
Я умею. Мне не дают.
Экспансия красоты приводит к её девальвации: чего много, то дёшево. Ценятся добрые.
Всё-таки раньше секс был чем-то сакральным: «дать» не значило, конечно, полюбить, но как-то впустить в себя, соотнести с собой, что ли. Внутренний мир был не так оторван от внешнего. У сегодняшней же девушки он компактно помещается внутри, как один корпус подлодки в другом, и «дают» они чаще всего вот этим внешним корпусом, который очень мало влияет на самоощущение.
У меня насчёт моего
таланта иллюзий нет,
В нашем деле и так
избыток зазнаек.
Я поэт, но на фоне Блока
я не поэт.
Я прозаик, но кто сейчас
не прозаик?
Я очень не люблю публичного дневника. Человек пишет о себе в расчёте на то, что это прочтут окружающие. Есть несколько типажей в сети. Есть романтическая девочка, есть мальчик — брутальный мачо, который комментирует военные события с войны с политической точки зрения и т. д. Любой, у кого есть ЖЖ — это человек с явной психической патологией.
В мужчинах довольно противен мачизм, повышенное внимание к брендам, хвастовство — но это вещи простительные.