Парикмахерша и чудовище (The Beautician and the Beast)

— О, заколдованная принцесса.
— А где «Дирол»?
— Ускачем отсюда, красавица, и поженимся.
— Поженимся? Один поцелуй и замуж? Я даже не почувствовала его. Исчезни! И смотри не поскользнись. Кролики много едят.
— Ты станешь моей принцессой.
— Что-то мне это сделку напоминает. Любовь, булимия, развод. Я читаю «Лизу»… Эй, отпусти меня. Мне ещё рано замуж.
— Чувство юмора, как мне это нравится.
— Нет! У меня есть цели, мечты. Я амбициозна!

— Дорогая, если меня возьмут, обещаю, ты забудешь и об укладке, и о завивке. А в пятницу я тебя так «заколдую», до понедельника будешь сиять.
— Только не переусердствуйте.
— Мой девиз «Стильно, не обильно».

— Мам, я не против остепениться, но хочу встретить парня, на котором украшений меньше, чем на мне.
— Ты всегда хотела слишком много.

— Что-то здесь не так.
— Переставь родинку. Внимание класс, родинка всегда слева над губой, так она уравновешивает сигарету. Ясно? Иначе у вас будет вид, будто вас перекосило.

«»Уверенность» — хорошее слово. «Устремлённость» — хорошее слово. «Невероятная радость» — замечательные слова. Скажите себе: «Ничто не может нарушить моё спокойствие». Желайте мира и счастья каждому встречному…»
— Эй, мисс?!
— Стоять! Или освежу перцовым баллончиком.

— Вы будете проживать в восточной Европе.
— Это в Европе?
— Там почти как в Париже… 50 лет назад.

— Восточная Европа? Ты что, спятила?!
— Мама, это же Европа, почти как Париж 50 лет назад.
— 50 лет назад в Париже были нацисты.

— Мисс Миллер, такая женщина, как вы, не должна ограничиваться одним государством.
— У меня мелькала такая мысль.
— Мир так велик… вы же не хотите застрять в этом местечке навсегда?

Забудьте этот ваш американский позитивизм. Иногда бывают ситуации, в которых этот ваш оптимизм ничем не поможет!

— Мисс Миллер, что именно вы преподаёте?
— Культуру красоты.
— Я труп. Мне конец.
— В чем дело?
— Я думал, вы преподаёте науки.
— Я их даже не изучала.
— У меня есть только час, чтобы составить завещание.
— Простите, но здесь только я пострадавшая. У меня были такие надежды… Ради вашего предложения я бросила работу, семью… Похоже, мы оба влипли. Предлагаю сделку.
— Но вы преподаёте в школе красоты!
— Но об этом знаем только мы.

Знаете, Ира, я делала педикюр женщинам, которые носили сапоги летом. А что может быть хуже?

О, боже! Господин Президент! Простите, я знаю, что опаздываю. Прошу вас, не осуждайте меня за это. Просто у вас во дворце плохая освещённость, а вообще, я могу подводить глаза, сидя в автобусе, «на моторе». Но вас это мало волнует, ведь я всего лишь преподаватель. А кого волнует как выглядит преподаватель?! Кстати, как там погода, а то я хочу надеть замшу…

— Карл Поченко. Старший сын его величества, президента.
— Доброе утро, Карл? Хорошая выправка.
— С нетерпением жду начала изучения вашего упаднического образа жизни.
— Дорогой, полегче на поворотах.

— Мы не хотим засилья вашего безмозглого, культурного империализма.
— Знаешь, Карл, очень легко испортить первое впечатление о себе.

— Доброе утро, Господин Президент.
— Ваша «Нью-Йорк Таймс» пишет обо мне предвзято.
— Не вините меня, я же не их редактор!

— Вы присоединитесь к нашему завтраку?
— Не могу, я очень занят.
— Самое яркое впечатление о моём отце — это то, в котором он сидит утром за столом, объевшийся, закатывает майку выше живота и разговаривает с нами своим пупком. Он был простым человеком. Хотите попробовать?
— Не-е-е-е-ет.
— Ладно, простите, мы больше не отнимем у вас времени.
(президент присаживается за стол)
— НО! Я не собираюсь заставлять свой пупок говорить.

— Ради интереса, как вы работали с прежней учительницей?
— Мы читали вслух учебники.
— А она что делала?
— Следила и наблюдала. И иногда спала.
— И ей за это платили?
— Конечно.
— Обалдеть.