Каждый божий день я готовлюсь к концу света. И каждый божий день он не наступает.
Будь у меня сейчас нож, я бы убил себя.
Мне хочется верить, что она права, и одновременно хочется сказать, что она ошибается. Поэтому я вообще ничего не говорю.
… Она всегда была меньше меня. Но, когда я думаю о ней, Виола кажется мне размером с целый мир.
Какие же люди всё-таки бестолковые и никчёмные. Стоит нам сделать хоть что-то хорошее — обязательно испортим. Только построили — уже сносим. Это не спэклы довели нас до ручки. Мы сами.
— На мгновение я познал в себе добро. И за этот грех, за грех самопознания, один из нас должен умереть.
— Это будешь ты. Умереть должен ты.
— Знаешь, Тодд, отчасти, я даже надеюсь, что ты прав.
— Во время сражения мы живы, как никогда.
— А после — как никогда мертвы.
Внутри — я мёртв, мёртв, мёртв. Ничего живого не осталось.
Дни тянутся один за другим. Каждый день — хуже предыдущего.
Боль исчезает, а вместе с ней исчезаю я сам.
Хочется раствориться в пустоте. Как хорошо было бы сейчас просто исчезнуть.
Если у тебя есть сердце, она его разбивает, а если твое сердце уже разбито, она лечит.
Мир перестает вертеться. Дождь перестает падать, огонь перестает гореть, мое сердце перестает биться.
- 1
- 2