Святой отец

— Успокойтесь, Ваше Величество, никто не проговорится, мы все поклялись.
— Вы знаете чего стоят клятвы, когда палач берется за дело.

— Понимаешь, Юна-то может стать Рыцарем Магом, а вот ты нет.
— Святой Отец!
— Аста, не нужно стыдиться, если не сдашь экзамен.
— Э…?
— Никто и не рассчитывает, что ты его сдашь.
— Вы меня подбадриваете или унижаете?!

— Я думаю, на самом деле она не селки. Потому что нельзя жениться на тюлене, правда?
— Нет. Определённо нет. Не в нашем банальном мире.
— Банальном?
— Да. В котором нам приходится жить.
— Если бы она была селки, Вы бы всё равно их благословили?
— Я?!

— Адвокат сказал, что её депортируют, если она не получит гражданство. Она должна обратиться в Министерство Юстиции. Или выйти замуж.
— И кто же на ней женится, Сиракуз?
— Ну… не похоже, чтобы была очередь, Отец.
— Я не могу на ней жениться.
— Нет, Вы же дерево.

— Это исповедь, Отец, мы тут не сплетничаем.
— Я всё ещё дуб.
— Я думал Вы этот… как его…
— Ясень.
— Точно.

— Знаете историю про короля, у которого была тайна? Тайна не давала ему покоя, и он рассказал её дереву.
— Ладно… притворимся, что я — дерево.

— Так какое Вы дерево, Отец?
— Полагаю, я — дуб.
— Вы больше похожи на другое дерево, у которого ветки торчат, как клюшки.
— Ясень.

— Я вытащил её в сети из воды.
— В сети?
— В моей рыбацкой сети.
— Ты, конечно, шутишь?
— Нет, не шучу. Может, это мне и приснилось, но когда утром я вернулся к лодке, она была там.
— Она провела ночь на лодке?
— Нет.
— Нет?
— Так где же девушка провела ночь?
— Я Вам не скажу.
— И я не могу тебя заставить?
— Нет. И Вы не можете никому рассказать.
— Нет, на моих устах печать. Но ты будешь держать меня в курсе, Сиракуз?
— Разумеется, Отец.
— Так я увижу тебя в воскресенье на мессе?
— Вы же знаете, что нет, Отец.
— Полагаю, да. Ты приходишь только на исповедь. Потому что в нашем захудалом городишке нет общества анонимных алкоголиков. Хотя бы прочти пару раз «Аве Мария» по пути домой.

— Что-то ещё?
— Думаю, да. Я украл.
— Господи. Что ты украл, Сиракуз?
— Женскую одежду.
— О Боже, Боже, Боже… Мне это совсем не нравится, Сиракуз. Это плохой поступок.
— Это не то, что Вы подумали, Отец. У меня была причина.
— Какая?
— Я украл, чтобы никто не видел, как я это покупаю.

— Мне приснился сон, Отец. Я на похоронах, а она рядом со мной, и я в ужасе.
— Может, ты всё ещё хочешь быть с ней.
— Нет, я в ужасе от того, что вернулся к ней.

— Меня зовут Сиракуз, и я — алкоголик.
— Я уже говорил тебе, Циркач, что исповедь — это не общество анонимных алкоголиков.
— Ну, в нашем городке его нет. Я не пью уже 2 года, 7 месяцев и 18 дней. В этом месте обычно хлопают, Отец.
— Ты в кино видел?
— Да.

Лучше выговориться — так боль ослабнет.

Зло не остановить. Можно лишь оградить себя от него. Верю ли я в существование тех вещей? Да. И я знаю, что они заманивают людей вроде вас в ловушке. Убегайте. Подальше.

Каждый камень, о который ты спотыкаешься, — на самом деле ступенька, если хорошенько подумать.

У правителей Европы есть власть, но нет морали. Я должен стать их совестью. Они мои любимые дети, и я должен провести их по пути добродетели.