Мэрилин

— Мери, так лето же! — пожал плечами парень с таким видом, как будто это все объясняло. Потом он заметил меня, посмотрел заинтересованным взглядом и, картинно откидывая со лба смоляную прядь, вкрадчиво поинтересовался: — А кто эта прекрасная барышня?
Меня одарили улыбкой записного сердцееда и прогулялись по фигуре еще раз более откровенным взглядом.
Ой, мама… Он же призрак! Что это за мир такой?!
— Это Юлия, — представила меня хранительница дома. — Риале господина Феликса.
Минута молчания. Притом отнюдь не скорбная. Я бы сказала, радостная неимоверно, так как на лицах прислуги расцветало такое счастливое выражение, что мне стало жутко.

Мы в самом деле любили друг друга. Если бы мы только знали, что чувствовать — это нормально. Заботиться о себе — это нормально. Нормально быть двумя независимыми людьми, которые воздают друг другу должное и помогают друг другу развиваться.

Они не понимали, что исцеление — дело всей оставшейся жизни, что некоторые раны никогда не заживут полностью. Терапия может помочь затянуться открытым ранам, но шрамы останутся все равно. Организм может вести себя так, как если бы с ним все было в порядке; но кожа натянута и чувствительна к прикосновениям, как у человека, который получил серьезные ожоги по всему телу. Огонь может опалить человека до самой души. То же и с сексуальным насилием. Это огонь, который испепеляет. У кого-то серьезные ожоги затрагивают только часть тела. Я была покрыта ожогами вся, целиком.

Чем больше защищаешься, тем больше тебе достается.

Травмы могут быть разными, но каждый человек переживает свою собственную боль, и для него она — самая сильная.

Каждая жизнь должна прийти к завершению, поскольку все они закончатся. Каждая душа пройдёт через врата.

— Ты уж присмотри за Артуром, ему грозит опасность.
— Ты же ненавидишь благородных.
— Да, но этот стоит того, чтобы за него умереть.