— Она уходит.
— В прошлый раз, когда я осталась с тобой наедине, я чуть не истекла кровью на поле для лакросса. Она остается.
– Вы же порвали с ним. Раз и навсегда, сами говорили. К тому же это было ошибкой. К чему вам обоим ворошить прошлое, когда оно умерло семнадцать лет назад?
– Именно потому, что это было ошибкой. Больше всего меня убивает правильность моего поступка. Ведь мой муж всегда был ничтожеством, а что с того: так мы и скалимся друг на друга, цепляясь за что-то, что не нужно ни мне, ни ему.
Только не рассказывайте того, о чем придется потом пожалеть.
— Здесь нет другого тела. Я бы учуяла его.
— Я — предвестница смерти. Доверься мне.
Мы только и делаем, что дрыхнем, жрем, валяемся да трахаемся. Как слизни. Слизневая любовь, вот как это называется.
«… твой *** лиловый, согнутый как…!»
«… когда я выдавливаю твои прыщи, пульки гноя. как сперма…»
Вот уж я не подумала бы отдать моё сердце человеку только потому, что он хорошо плавает.
– Друзья мои… мне кажется, вы не понимаете, во что ввязались. Вы хоть знаете, что такое «тёмная луна»?
– Часть лунной фазы, когда луна менее всего видна в небе.
– Но знаете ли вы, что это означает?
– Некоторые называют это… время для размышлений… или горя.
– Горя или потери, милая. Интересно, почему после того, как ты и твои друзья пережили столько потерь, готовы снова рискнуть ради кого-то вроде Дерека Хейла?
– Потому что нам не нравится терять.
Ты другая, Исабель. Нет ничего плохого в том, чтобы быть другой.
Когда кто-то следует зову сердца, его не в чем упрекнуть.
– Неумно было приходить одним.
– А почему Вы думаете, что мы пришли одни?
– Вы привели волка в мой дом?
– Мы привели альфу.
Людям нужно помогать, не извлекая из этого выгоды.
Сколько бы мы это ни отрицали, но в глубине души мы знаем: всё, что с нами случилось, мы заслужили.
— Папа! Мэри опять поет.
— К сожалению, я сам слышу.
- 1
- 2