Любые отношения между людьми, будь то брак или дружба, строятся на словесном общении.
Блестящий английский писатель, поэт, драматург, мэтр английского и европейского эстетизма, яркая знаменитость своего времени, «символ искусства и культуры своего века», Оскар Уайльд наиболее известен своими многочисленными пьесами, изящными и остроумными, афоризмами, романом «Портрет Дориана Грея»... и роковым скандалом, который закончился для Уайльда банкротством и тюрьмой. Уайльд был осужден за «непристойное» поведение и после двух лет заточения уехал во Францию, где умер в полном одиночестве. Именно в тюрьме Уайльд создал свое знаменитое письмо-исповедь «De profundis» («Тюремная исповедь»), адресованное его возлюбленному лорду Альфреду Дугласу, не явившемуся на суд и не поддержавшему его в трудную минуту. «De profundis» — письмо, полное страсти и отчаяния, стало последним из созданных Уайльдом произведений и хранит в себе неоценимую информацию, позволяющую глубже понять творчество писателя в целом. «Имя Оскара Уайльда связано с городками английских равнин, а слава — с приговором и застенком, — писал об Уайльде Хорхе Луис Борхес. — И все же от всего созданного им остается ощущение счастья».
Неужели ты думаешь, что за всё время нашей с тобой дружбы ты был достоин той любви, какую я тогда проявлял к тебе, или что я хоть на миг верил, что ты её стоишь? Я знал, что ты её недостоин. Но Любовь не выводят на торжище, не бросают на весы торгаша. Отрада Любви, подобно отраде ума, — чувствовать, что она жива. Цель любви — любить, и только.
Не человек существует для правил и формальностей, а правила и формальности существуют для человека.
Самый большой порок в человеке — поверхностность. Во всём, что происходит в нашей жизни, есть свой глубокий смысл.
Он не выносил глупцов, и больше всего тех из них, чью глупость усугубило образование, — людей, напичканных предвзятыми мнениями, ни одного из которых они сами толком не понимают.
В каждый данный момент своей жизни человек — это не только то, чем он был, но и то, чем он станет.
Самое ужасное в человеке — это неумение или нежелание взглянуть правде в глаза.
Отказаться от своего прошлого — значит закрыть себе путь в будущее.
Страдание для нас – способ существования, потому что это единственный способ осознать, что мы еще живы, и воспоминание о наших былых страданиях нам необходимо, как порука, как свидетельство того, что мы остались самими собой.
Идиот в глазах бога и идиот в глазах людей — это не одно и то же.
Смирение — самая странная вещь на свете. От него нельзя избавиться, и из чужих рук его не получишь. Чтобы его приобрести, нужно потерять всё до последнего. Только когда ты лишен всего на свете, ты чувствуешь, что оно сделалось твоим достоянием.
Конечно, грешник должен каяться. Но почему? Только лишь потому, что без этого он не сумеет осознать то, что сотворил. Минута расскаяния — это минута посвещения. Путь к преображению собственного прошлого. Большенству людей трудно понять эту мысль. Мне думается — чтобы понять её, нужно попасть в тюрьму. А если так, то ради этого стоило попасть в тюрьму.
Да, я знаю, это суровое письмо. Я тебя не пощадил. И ты по праву можешь утверждать, что я сначала признал несправедливостью по отношению к тебе всякую попытку взвесить тебя на одних весах с самой ничтожной из моих потерь, а потом всё-таки проделал это, разобрав твой и характер по косточкам. Это правда. Только помни, что ты сам бросил себя на чашу весов.
Если попытаться уравновесить твою чашу с одним малым мгновением моего заточения, она взлетит вверх, как пёрышко. Тщеславие вынудило тебя избрать свою чашу, и Тщеславие заставляет тебя цепляться за неё.
Ты ворвался в жизнь, которая была для тебя слишком велика.
Сам по себе ты не заслуживаешь осуждения. И только твоё отношение ко мне заслуживает осуждения. Твоя безрассудная расточительность — не приступление. Юность всегда расточительна.
Мы называем свой век утилитарным, а между тем мы не умеем пользоваться ни единой вещью на свете. Мы позабыли, что Воде дано омывать, Огню — очищать, а Земле — быть матерью. Поэтому Искусство наше принадлежит Луне и играет с тенями, тогда как греческое Искусство, принадлежащее Солнцу, имело дело с реальными предметами. Я уверен, что силы стихий несут очищение, и мне хочется вернуться к ним и жить среди них. Конечно, такому современному человеку, как я, всегда радостно хотя бы просто глядеть на мир. Я трепещу от радости, когда думаю, что в самый день моего выхода из тюрьмы в садах будут цвести и ракитник, и сирень и я увижу, как ветер ворвется в струящееся золото ракитника — и весь мир вокруг меня станет арабской сказкой.
Только любовь может объяснить тот неимоверный переизбыток страдания, которым наполнен весь мир.