Оскар Уайльд. De Profundis

Блестящий английский писатель, поэт, драматург, мэтр английского и европейского эстетизма, яркая знаменитость своего времени, «символ искусства и культуры своего века», Оскар Уайльд наиболее известен своими многочисленными пьесами, изящными и остроумными, афоризмами, романом «Портрет Дориана Грея»... и роковым скандалом, который закончился для Уайльда банкротством и тюрьмой. Уайльд был осужден за «непристойное» поведение и после двух лет заточения уехал во Францию, где умер в полном одиночестве. Именно в тюрьме Уайльд создал свое знаменитое письмо-исповедь «De profundis» («Тюремная исповедь»), адресованное его возлюбленному лорду Альфреду Дугласу, не явившемуся на суд и не поддержавшему его в трудную минуту. «De profundis» — письмо, полное страсти и отчаяния, стало последним из созданных Уайльдом произведений и хранит в себе неоценимую информацию, позволяющую глубже понять творчество писателя в целом. «Имя Оскара Уайльда связано с городками английских равнин, а слава — с приговором и застенком, — писал об Уайльде Хорхе Луис Борхес. — И все же от всего созданного им остается ощущение счастья».

Неужели ты думаешь, что за всё время нашей с тобой дружбы ты был достоин той любви, какую я тогда проявлял к тебе, или что я хоть на миг верил, что ты её стоишь? Я знал, что ты её недостоин. Но Любовь не выводят на торжище, не бросают на весы торгаша. Отрада Любви, подобно отраде ума, — чувствовать, что она жива. Цель любви — любить, и только.

16
0
16

Он не выносил глупцов, и больше всего тех из них, чью глупость усугубило образование, — людей, напичканных предвзятыми мнениями, ни одного из которых они сами толком не понимают.

10
0
10

Страдание для нас – способ существования, потому что это единственный способ осознать, что мы еще живы, и воспоминание о наших былых страданиях нам необходимо, как порука, как свидетельство того, что мы остались самими собой.

7
1
8

Смирение — самая странная вещь на свете. От него нельзя избавиться, и из чужих рук его не получишь. Чтобы его приобрести, нужно потерять всё до последнего. Только когда ты лишен всего на свете, ты чувствуешь, что оно сделалось твоим достоянием.

4
1
5

Конечно, грешник должен каяться. Но почему? Только лишь потому, что без этого он не сумеет осознать то, что сотворил. Минута расскаяния — это минута посвещения. Путь к преображению собственного прошлого. Большенству людей трудно понять эту мысль. Мне думается — чтобы понять её, нужно попасть в тюрьму. А если так, то ради этого стоило попасть в тюрьму.

6
0
6

Да, я знаю, это суровое письмо. Я тебя не пощадил. И ты по праву можешь утверждать, что я сначала признал несправедливостью по отношению к тебе всякую попытку взвесить тебя на одних весах с самой ничтожной из моих потерь, а потом всё-таки проделал это, разобрав твой и характер по косточкам. Это правда. Только помни, что ты сам бросил себя на чашу весов.
Если попытаться уравновесить твою чашу с одним малым мгновением моего заточения, она взлетит вверх, как пёрышко. Тщеславие вынудило тебя избрать свою чашу, и Тщеславие заставляет тебя цепляться за неё.
Ты ворвался в жизнь, которая была для тебя слишком велика.
Сам по себе ты не заслуживаешь осуждения. И только твоё отношение ко мне заслуживает осуждения. Твоя безрассудная расточительность — не приступление. Юность всегда расточительна.

3
0
3

Мы называем свой век утилитарным, а между тем мы не умеем пользоваться ни единой вещью на свете. Мы позабыли, что Воде дано омывать, Огню — очищать, а Земле — быть матерью. Поэтому Искусство наше принадлежит Луне и играет с тенями, тогда как греческое Искусство, принадлежащее Солнцу, имело дело с реальными предметами. Я уверен, что силы стихий несут очищение, и мне хочется вернуться к ним и жить среди них. Конечно, такому современному человеку, как я, всегда радостно хотя бы просто глядеть на мир. Я трепещу от радости, когда думаю, что в самый день моего выхода из тюрьмы в садах будут цвести и ракитник, и сирень и я увижу, как ветер ворвется в струящееся золото ракитника — и весь мир вокруг меня станет арабской сказкой.

4
1
5