Мел Брукс

Если президенты не могут делать этого со своими женами, они делают это со своими странами.

Последнее доказательство славы — когда какой-нибудь псих решает, что он — это вы.

Плачущий и смеющийся человек со спины выглядят одинаково.

Я берусь за режиссуру только в целях самозащиты.

If God wanted us to fly, he would have given us tickets.

Если бы Господу было угодно, чтобы люди летали, он дал бы нам билеты.

Политкорректность — враг хорошей шутки. Слава богу, я успел снять «Сверкающие седла» — сейчас тебе уже никто не разрешит сказать «ниггер». Я тут увидел по телевизору комика Сашу Коэна, «казахского журналиста», — вот это класс! Мой любимый эпизод, когда он говорит конгрессменам: «У меня создалось такое впечатление, что вы — ***ы». Выводит их абсолютно из себя. Прекрасный безумец.

Война в Ираке — отличная тема для комедии. Почему американцы в Ираке? Никто этого так и не понял. Мы нашли в Ираке оружие массового поражения? Нет там его. Мы освободили иракцев от каких-то там цепей? Нет — теперь мы сами распихиваем их по тюрьмам. Это была бы черная комедия, и очень смешная, уверяю.

Я рано понял свое предназначение, лет в пять: на каждых десять евреев, бьющих себя кулаком в грудь, бог создал одного сумасшедшего еврея — чтобы смешить этих десятерых.

Комедия — это проверка мира на вшивость.

Гениальность — в простоте. Марк Твен, Джон Стейнбек — у них очень простой язык, одно слово идет за другим. Никаких теорий — просто истории о людях и их мечтах.

Джозеф Хеллер — тот парень, что написал «Уловку 22» — обожал Ильфа и Петрова и заставил меня прочесть «Золотого теленка». Я был в восторге. Спрашиваю: эти деятели еще что-нибудь издали? Тогда Хеллер мне дает «Двенадцать стульев». Я влюбился. Остап Бендер — это я. Прохвост. Любитель женщин. Ни морали, ни характера. Остап Бендер — это животное, которое есть в каждом из нас.

Я, наверное, самый безумный ветеран Второй мировой. Воевал в чине капрала в Северной Африке, а 20 лет спустя снял комедию «Весна для Гитлера». До сих пор получаю негодующие письма от еврейских бабушек: вы думаете поющий Гитлер — это смешно? Моя мама была еврейкой, и ее эти шуточки ни сколько не смущали. Что более удивительно: мой спектакль «Продюсеры» с тем же сюжетом два месяца с аншлагами шел в Израиле. Вот от чего у меня действительно пошла голова кругом: мой Гитлер говорил на иврите!

Трагедия — это когда я порезал себе палец. Комедия — когда вы провалились в открытый канализационный люк и сломали себе шею.

Tragedy is when I cut my finger. Comedy is when you fall into an open sewer and die.