Дмитрий Романов

— Не подходите, я прыгну!
— Ой, тока не надо мне говорить, шо мне надо делать! Это свободная страна, и здесь каждый делает то, шо он хочет, я хочу подходить — я подхожу, вы хотите прыгать — прыгайте, это ваше личное дело! Ну и чего вы не прыгаете? Я подошёл, а вы не прыгаете! Или вы так хотели прыгать, как я хотел к вам подходить?

— Я что-то не понял, что значит «какой-то идиот»?!
— Ну я же не знаю, как вас зовут! Если б я знал, как вас зовут, я бы говорил, какой конкретно!

Единственный вид спорта у евреев — это шахматы. Во-первых, потому что там можно ходить сидя. Во-вторых, потому что там нужно думать, а это как бы то, что мы умеем. Но в шахматах нужно не просто думать, там нужно продумать ходы соперника и свои ходы так, чтобы он их не продумал. Ну, в общем делать то, что мы и так в обычной жизни делаем. Только там это называется не хитрожопость, а шахматы.

Никогда не встретишь еврейского чемпиона по киданию ядра. Просто зачем ядро кидать, если оно можно пригодиться? Вообще у евреев не приветствуются все виды спорта, в которых нужно с чем-то расставаться.

Еврею трудно понять, для чего нужны тренажёрные залы. Просто зачем поднимать тяжёлые предметы и опускать их в одном и том же помещении?

Интересно, что любители халявы всегда поддерживают друг друга. Но иногда это выглядит достаточно странно. Например, когда один любитель халявы сообщает другому любителю халявы об обнаруженной халяве, то ему кажется, что это он его угощает.

Странно, что ты можешь чего-то вообще не хотеть, но когда узнаёшь, что это бесплатно, то можешь резко захотеть.
— Вы будете белое вино?
— Нет-нет, спасибо, не люблю белое вино.
— Но оно бесплатное!
— Так давайте попробуем, что же я ярлыки-то на белое вино навешиваю…

Телевидение ничему не хочет нас научить. Телевидение — это бизнес и ничего больше. Те, кто делают телевидение хотят только одного — они хотят, чтобы вы их смотрели. Потому что, чем больше вы их смотрите, тем больше денег стоит реклама. Чем больше денег стоит реклама, тем больше они зарабатывают. Вот и всё. Фактически вы смотрите, как они зарабатывают.

За последний год объёмы коррупции в России достигли рекордной цифры. И главное, что с этой заразой активно борются. Но не факт, что активно борются, но активно показывают, что борются. Прямо так активно показывают, что борются, что начинаешь верить, что только этим и поборют… Задействованы и Национальный план противодействия коррупции, и Национальный антикоррупционный комитет России, и президент утвердил стратегию противодействия коррупции на два года, но ничего не помогает. Всё потому, что это мелко. Только когда мы построим антикоррупционную космическую станцию, тогда это точно поможет раз и навсегда.

Говорят, поезда — это стук колёс, в этом есть какая-то романтика. Так вот, я так не считаю. Мне кажется, в этом есть какая-то романтика, только если ты едешь в поезде один. Один во всём поезде.

Когда у тебя есть старший брат, это ужасно, потому что ты всегда знаешь, как ты будешь одет через полгода.

Многие думают, что евреи приходят после работы домой, открывают коробку из-под обуви и пересчитывают доллары; что только у евреев ребёнок просит перед сном не почитать ему книжку, а посчитать доллары. Приходит отец, считает доллары и ребёнок засыпает, но засыпает не в процессе пересчёта, а когда отец досчитает и скажет: «Всё на месте, сынок».

В отличие от Москвы, в Одессе никто не нервничает. Наоборот, нервные москвичи приезжают в Одессу на лето подлечить свои нервы. И одесситы на этом зарабатывают. Один богатый нервный москвич содержит до десяти спокойных одесситов.

Мы все любим бесплатные халявные развлечения. Например, когда на День города дают салют, мы все идём на это посмотреть. Кстати, странно мы ведём себя во время салюта.

Моя мать медицинский работник. И все мамины подруги врачи. И если к нормальным людям приходили мамины подруги и приносили конфеты, пили чай, то ко мне приходили мамины подруги, приносили фонендоскопы и слушали меня.