Подача блюд — такое дело, которое не уступлю я никому! Того, что знаю. Да! Куда и что, и где!
Веселый и неутомимый балагур Труффальдино нанимается в услужение сразу к двум господам, живущим в разных номерах одного и того же отеля. Вскоре выяснится, что оба хозяина не только знакомы, но даже были в прошлом женихом и невестой, но до поры не знают, что другой находится рядом. А неутомимый Труффальдино успевает обслужить всех, да и себе найти невесту...
Сейчас часы 12 прозвонили, а в брюхе у меня давно уж полдень. Часа уж два назад, никак не меньше.
Что, в сущности, мне нужно от него? Корми меня, и не труди чрезмерно.
Конечно, в жизни всё случиться может, лишь я на вас жениться не могу.
Когда б мне дали власть, я б приказала, чтоб всюду все неверные мужчины носили по одной зелёной ветке, тогда бы города все превратились в зелёные и пышные сады.
— Пудинг.
— Простите…
— Сказал я: пудинг. Английское блюдо.
— Они ж не ангелы. Простые люди.
— Не ангельское. Блюдо англичан.
Синьоры, вы на девушку взгляните. Душа болит, на ней совсем лица нет! Ей замуж хочется, а вы тут то, да сё.
— Поедешь ты со мной?
— Куда?
— В Турин, немедленно.
— Когда?
— Немедленно!
— Так сразу, без обеда?
— Мы можем пообедать. Ну, согласен?
— К концу обеда я решу, синьор.
— Послушай, друг.
— Синьор, я весь вниманье.
— Твой господин, он где?
— Да как сказать…
— Нельзя ль позвать его?
— Бегу быстрее лани!
— Я жду его.
— Смотря кого…
— И долго я не собира!..
Я не собираюсь долго ждать!
— Вот я и думаю — которого позвать?!
Не знаю, как выжить ему удалось —
Я видел пронзённое тело насквозь.
Лежал на земле он уже не дыша,
И к Богу его отлетала душа…
Но если бывают ещё чудеса,
Примите хвалу от меня, небеса!
Немедля в Турин загоняя коней
К моей Беатриче, к любимой моей!
— Ну всё! Ступай же и приведи мне восставшего из гроба мертвеца!
— Быть может он восстал, не ваше дело! А что сейчас он жив, вы убедитесь!
Я это дело знаю специально! И никому не дам, раздачу блюд к столу!
Отец, как вам угодно поступайте, но это с вашей стороны – тиранство!
— Вот это молодец! Теперь ты видишь — это вот работа.
— Всяк трудится, как может. Он сильнее.