Уборщик

— Так, Тэд, Мы придумали, как избавить тебя от страха.
— Убить меня? Я бы попробовал.

Знаешь, это может быть опасно. У моего дяди вся семья погибла из-за развязанного шнурка. Рождественским утром они бежали вниз по лестнице, споткнулись, а потом маньяк порубал их на колбасу.

– А ты до меня кого-нибудь любил?
– Один раз. Она была уборщицей. Но швабра для неё была важнее меня. Я, честно говоря, не возражал до тех пор, пока не вернулся домой и не застукал её в постели со шваброй. Ну они просто обнимались, но, знаешь, всё равно, как-то… ну, это предательство. Мне до сих пор трудно об этом вспоминать. Но ты всё изменила.

– Послушайте. У меня есть то, что мы не можем подарить ей насовсем, но пока он будет у неё в руках, она будет счастлива.
– Стоп! Никаких шуток на тему секса. Отдыхай.

Закон не привык смотреть наверх, он привык смотреть свысока.

— Женщины как сороки — любят все блестящее, все, что можно носить в ушах, на шее, в сосках.
— У сорок есть соски?

— Ты расстроился из-за девушки с гавайской гитарой, поэтому мы объявили перемирие, чтобы тебе помочь.
— А я не расстраиваюсь.
— Мы нашли тебя в парке, ты кидался камнями в пожилых людей…
— А почему они такие счастливые!?

Я теперь всё время мою пол в квартире и периодически гавкаю. Нет, я не спятил, просто мне нужно общение. А когда я лаю, соседи начинают орать: «Заткни свою чертову собаку». Тогда я могу зайти к ним с бутылкой виски, извиниться за Расти [это мой воображаемый пёс]. Правда к тому моменту, как моя подруга Девушка возвращается с работы, я так пьян, что говорить уже не могу, не то чтоб там сексом заниматься. Вы ведь никогда не думали обо мне, как об организме, способным заниматься сексом?

Господа, не хочу показаться эгоистичным, но быстро отложили все свои дела и слушаем меня!

— Это же мой любимый свитер!
— Ты хотел сказать, моя новая тряпка?
— Он отлично смотрелся с моими вельветовыми штанами!
— Ты хотел сказать, с моей новой губкой?

— Мы с тобой во многом похожи.
— Мы оба разрываемся между тем, чтобы сделать что-то хорошее и стремлением стать главой мирового зла?
— Нет.
— Да.

— Зельцер, ты когда понял, что твоя жена — твоя половина?
— Это было наше четвёртое свидание, у неё дома… Мы сидели у камина, смотрели друг другу в глаза… Тогда я понял, что она — моя половина. Я бы ей это и сказал, но не мог — у меня во рту был кляп.

Здесь я уборщик, а в бывшем Советском Союзе я был физиком. Ленинградский Политехнический! Вперед, белые медведи!

Отвечу тебе вопросом на вопрос: потому что я так хочу.

— Я могу тебе помочь провести операцию…
— Ты что, сдурел?!
— Значит, ты думаешь, что ты можешь выполнять мою работу, а я твою — нет?!
— Да…
— Тогда ответь мне, чем ты будешь стирать кофейное пятно с кафельной плитки?
— Ну, наверное, жесткой стороной губки…
— О, чёрт…