Светлана

Тот, кто на самом деле хочет зла, о своих планах не информирует.

— Давай вернёмся домой, — сказала Светлана. — Нам… нам надо поговорить, Антон. Серьёзно поговорить.
Как же я ненавижу эти слова!
После них никогда не бывает ничего хорошего!

— Ты хочешь сказать, что наша работа — во вред?
— Нет.  — Света устало покачала головой.  — Не хочу. Нет у меня такого самомнения. Я одно хочу сказать, может быть, мы и впрямь — Свет. Вот только… Знаешь, в городе появились в продаже фальшивые елочные игрушки. С виду они как настоящие, но радости от них никакой.

Ведь каждый день у нас — это какая-то битва. То большая, то маленькая. Со спятившим оборотнем, с Темным магом, со всеми силами Тьмы разом. Напряжение сил, выпяченные подбородки, выпученные глаза, готовность прыгнуть грудью на амбразуру или голой жопой на ежа.

— Ты знаешь, что это такое? Быть приговоренным к любви?
— Но разве это не так — всегда? — Светлана даже вздрогнула от негодования. — Когда люди любят друг друга, когда находят среди тысяч, миллионов. Это же всегда — судьба!
— Нет. Света, ты слышала такую аналогию: любовь — это цветок? Цветок можно вырастить, Света. А можно купить. Или его подарят.
— Антон — купил?
— Нет, — сказал я; слишком резко, пожалуй, сказал. — Получил в подарок. От судьбы.
— И что с того? Если это — любовь?
— Света, срезанные цветы красивы. Но они живут недолго. Они уже умирают, даже заботливо поставленные в хрустальную вазу со свежей водой.

— Стрельба — это хобби?
— Попытка бороться с приступами гнева.
— На кого гневаетесь?
— На людей. Но на себя чаще.

Действительно говорят, единственное, перед чем люди беспомощны, так это боль. Боль душевная, когда бессилие сильнее отчаяния, и боль физическая, когда смерть становится синонимом жизни. Человек всегда рождается один и умирает тоже один, а в промежутке бестолково мечется, пытаясь избавиться от гнетущего чувства одиночества, и редко удачно. Рождение и смерть – непостижимые таинства бытия, которым не присущ коллективизм. А боль… Боль – это как раз то, что между ними. В своей боли человек еще более одинок, чем в смерти.

Есть вещи, о которых никогда не стоит говорить, иначе они потеряют свою ценность. Мысли, произнесенные вслух, становятся Словом и могут изменить судьбу. Чужие знания никому не нужны, но в нечистых руках могут нести зло.

Знаешь, чем больше зла в человеке — тем больше страха. Злятся от страха.

— Светлана, какой псих берёт детей на прогулку в 40-градусную жару?
— Он русский, он не ощущает погоды.

— Как-то чисто.
— Да, это Мэри Поппинс вышла на тропу войны.

— Ну ты дед — весёлый! Ты б лучше поухаживал бы за нами, а!
— А то гляди, а!? Ходим — как неприкаянные!
— Эх вы, ластовочки, синички, перепёлочки! Вернуть бы мне молодость! Ох, как бы я вас прикаял бы!

— Ну ты дед — весёлый! Ты б лучше поухаживал бы за нами, а!
— А то гляди, а!? Ходим — как неприкаянные!
— Эх вы, ластовочки, синички, перепёлочки! Вернуть бы мне молодость! Ох, как бы я вас прикаял бы!

Иногда мечты сбываются, но немного в иной форме.

Мы умолкаем обычно тогда, когда теряем надежду быть услышанными. Когда наш восторг обьявят неразборчивостью. Высказанное неодобрение назовут злословием. Когда в ответ на вырвавшуюся шутку мы слышим «я не люблю иронии твоей».