Рут (Ruth)

— Он как заново родился.
— Дэвид? Нет. Он всегда был таким, просто не знал.

План был не в победе, а в выживании. Мы с Машиной не могли спасти мир, нам лишь удалось защитить семерых человек, способных вернуть его обратно. И мы устроили Самаритянину мертвую зону: семь ключевых сервера заставляют тщательно игнорировать семь тщательно созданных личностей. Когда весь мир просматривается, регистрируется, индексируется, нумеруется, единственный способ исчезнуть — быть на виду, скрывая истинные личности под внешней заурядной жизнью. Вы больше не свободный человек, Гарольд. Вы просто номер. Теперь мы должны стать такими как эти люди, в противном случае, нас найдут и убьют. Простите, Гарольд, я знаю что этого мало. Многие люди погибнут. Люди, которые могли помочь. Все меняется. Не знаю, настанет ли когда-нибудь лучше. Но сейчас будет хуже. Прежде чем мы расстанемся, машина просила напомнить вам кое о чем. Однажды вы сказали Джону, что смысл ящика Пандоры в том, что открыв его однажды, закрыть его уже невозможно. Она просила напомнить Вам чем кончилась эта легенда. Когда все было кончено и худшее уже случилось, в ящике Пандоры осталась одна вещь — надежда.

Знаешь, Люк, когда едва не теряешь близкого человека, с глаз будто пелена спадает! Начинаешь понимать, как много он для тебя значит. Видишь, что нет никого, кто бы хоть немного походил на него, что он незаменим.

Этот мир не вечен, красоту легче всего разрушить, а расплата за погубленную красоту — боль. Часто бывает так, что за мимолётный взгляд вы готовы отдать всё на свете…

Кто ты и что ты сейчас делаешь?
На самом деле, это не так уж важно, потому что к тому времени, как ты это прочтешь, все уже будет по-другому, и ты где-то — да нигде в особенности — лениво перелистываешь страницы этой книги […]

Временное существо — это кто-то, кто существует во времени: ты, я, любой, кто когда-либо жил или будет жить. Я, например, сижу сейчас в кафе французских горничных на Акибахаре, в Городе Электроники, и слушаю печальный французский шансон, который играет где-то в твоем прошлом, которое одновременно — мое настоящее. И я думаю о тебе — как ты там, где-то в моем будущем? И если ты это читаешь, ты, наверно, тоже думаешь обо мне.

Забыть на время о междоусобицах и отдохнуть душой и телом порой бывает очень важно.

Преданность не рождается за одну ночь.

Я тебя прощаю. Но ты себя прощаешь слишком легко. Всегда слишком легко.

Это же роман. Он не может быть о чём-то. Это просто хорошая история. История о том, как выбор, сделанный двумя женщинами, влияет на их последующую жизнь. Ведь выбор, который мы делаем, всегда влияет на нас — разве нет?

Всегда существует искушение, — думает Рут, — задержаться подальше у кромки воды, пока тебя не обдаст брызгами. Но редко приходит та волна, которую ждешь, из видимых валов, несущихся к берегу. Порой невидимые волны, появляющиеся ниоткуда, уносят песок от твоих ступней; иногда ни захватывают тебя врасплох.

Как ты можешь выбирать между Брайаном Ферри и Дэвидом Боуи? Они же Боги.

Давай купим шелковой бумаги и сделаем из неё роскошные абажуры. Будем изучать за этим столом французский язык и смотреть на кусочек неба — вон там, над крышей. Будем спать в этих кроватях, считая их лучшими на свете. Проснувшись, будем подходить к окну, и тогда даже этот грязный двор покажется нам полным романтики, ибо это парижский двор.

Злые люди более твёрдые, они дольше выдерживают.

В этом мире женщине лучше быть одной.