Паша

Деньги — вещь, не интересующая настоящего аристократа духа…

— … А Энгельс считал, что человечество развивается по спирали.
— Мы не человечество, мы — морские свинки. Наш цикл: клетка-опыт-клетка!

— Я тут подумал… Нам нужно ещё раз поговорить, чтобы расставить все точки над «и».
— Паш, мне кажется, мы расставили все точки не только над «и», но и над всеми другими буквами алфавита.

– А я знаю, о чем ты думаешь! – проницательно сказал Паша.
– О чем же? – спросил он.
– Ты думаешь, что счастлив быть в нашем обществе. В моем и Скунсо.
– Я на седьмом небе. Сейчас возьму бензопилу и распилю вас на памятные сувениры, – сказал Мефодий.

— Главное, когда мы встретим мага…
— Не пропалиться! — радостно поддержал его мой сын.
— Да… — вздохнула я. — И ничего в Штирлице не выдаст советского разведчика, кроме буденовки, парашюта и кирзовых сапог.

— Ребят, мы когда отсюда выберемся, нам придется всякие интервью давать, мы столько можем денег на разных ток-шоу заработать.
— Хочешь в телек?
— А ты че, нет?
— А вот когда я выберусь, я доберусь до любого фастфуда и закажу два двойных чизбургера с картошкой и Колой.
— Неее, я наберу себе вискаря и в такой хлам уйду… Кто со мной? Надюш, присоединяйся, пока на халяву.
— Нет, я от вас от всех уеду куда подальше, не представляете, как вы меня достали…

Мир огромен, думаю я, и в каждом его крошечном уголке каждую секунду каждого дня происходит своя особая драма. Но мы продолжаем жить так, словно с нами ничего не может случиться. Какие же мы все глупцы.

— Знаешь, в чем твоя проблема? — спрашивает он.
— В чем?
— Ты слишком серьезно воспринимаешь жизнь.
— И что в этом плохого, профессор?
— Не воспринимай жизнь слишком серьезно, а иначе это будет стоить тебе жизни.

Люди, упорно сующие нос в чужие дела, редко знают, что сказать или сделать. Интересно, зачем они вообще спрашивают?

— Я жаловался на то, что у меня нет ботинок.
— Пока не увидел человека, у которого не было ног.

Забавные вы, ребят. Вчетвером из-за такой фигни. Хотя бабы, конечно, иногда пристроят геморрой. Вот была у меня одна — на лицо симпотная, но мерзота…

— Знаете, а я видел, как ваш Лёшка, больной, человека спас.
— А он не больной, он просто другой. Мир, Паша, — это только площадка, для игр кажущегося, и жизнь нам дана, чтобы побороть это кажущееся знанием истинного.
— А я могу так жить.
— Если сильно захочешь, сможешь, ну, а если не получается, значит не очень хотел.

— Я верю, он как будто из другого века: мушкетёры, дамы, благородство…
— Голод, сифилис, вши! Да-да. И трусов не носили. Ты знаешь, я читал. Очень интересное время!

— Мне с тобой не страшно.
— Мне с тобой тоже не страшно.
— Ну, с меня тот еще защитник
— Не страшно не только с тем, кто может тебя защитить
— А с кем еще?
— Ну, с тем кого любишь.
— Значит мне с тобой совсем не страшно!

— Нахрена ты мне налил?
— Так вы же попросили.
— Ну я в жопу. А ты трезвый. И кто думать должен?