Курильщик

— Крыса! Еще одна! — Черный заглядывал под общую кровать без особой, как мне показалось, надежды там что-либо обнаружить. — Обо что я, по-твоему, споткнулся?
— Мало ли…
— Там, где вожак слепой, никаких «мало ли» не бывает, — Черный выпрямился, со стоном потирая ногу. — Ты хоть когда-нибудь видел здесь на полу что-нибудь лишнее? Последнее, обо что Слепой в своей жизни споткнулся, были сапоги Лэри. С тех пор эти сапоги ночуют с Лэри в одной постели.
Я хихикнул.
Черный посмотрел неодобрительно.
— Странный ты парень, — сказал он. — Это совсем не смешно.

В конце жизни человек окидывает ее прощальным взглядом, чтобы посмотреть, что он оставил после себя. Я вижу там только руины.

Ничто не исчезает бесследно.

— [протягивая Курильщику пистолет] Я лжец. Убийца у нас ты.
— Твоя ложь убивает больше людей за день, чем я убил за всю жизнь. Я никогда не убивал всех.

— Ну вот… — Черный выдержал паузу, как будто боялся, что его опять перебьют — … в сказках иногда встречаются добрые феи, и все такое. У меня не бог весть какая интересная сказка, но фея тоже имеется. И не одна. Кажется, их две, и еще два, как бы поточнее выразится… фея, что ли? В общем, у них имеются водительские права, и они предложили мне свою помощь…
Все зааплодировали, а я стал думать, кто такие эти четверо фей, откуда они взялись и зачем им помогать Черному, и чем дольше я обо всем этом думал, тем меньше мне это нравилось. Им неоткуда было взяться, кроме как из Наружности, а я точно знал, что в Наружности бескорыстные феи давно перевелись.

— А-а-а, еще одна параноидальная улыбка, — сказал Сфинкс, входя в спальню. — Одним весельчаком больше стало.
Он внимательно посмотрел на меня, на медведя Рыжей, которого я крепко держал, потому что пообещал стеречь, хотя так и не сумел выговорить это вслух, посмотрел и отвернулся.

На одной [фотографии] был Волк. Парень, который умер в начале лета. Худой, с взъерошенными волосами, он смотрел исподлобья. В одной руке — незажженная сигарета, другая — на струнах гитары. Лицо серьезное, как будто он знает, что с ним случится, хотя на самом деле у каждого есть такая фотография, о которой в случае чего можно сказать: «Он знал», — просто потому, что человек не соизволил вовремя улыбнуться.

Чистить начали с лазаретной площадки и потихоньку продвигаются к Перекрестку. Я выбрался поглядеть, на что это похоже. Вообще-то на что угодно, только не на наш коридор. Стены грязные и какие-то обскобленные, сплошь в шрамах.

— Дневник должен быть честным. Если встретили без восторга, так и надо писать.
— А если восторг был, но спрятанный в душе?
— Я пишу о том, что вижу, а не о том, где от меня чего спрятали.

Выдающиеся люди всегда одержимы жаждой простых вещей.

— Вас привлекают сильные мужчины. Но вы боитесь их силы. Вы умрёте за Малдера, но не позволите ему любить вас.
— Вау! Мне открылась другая ваша сторона. Вы не только хладнокровный убийца, но ещё и психолог.

Мало, что человек красив до неприличия и вытворяет невероятные вещи, так он этого еще и не замечает! Задирай он нос, подчеркивай свое превосходство, честное слово, было бы легче его переносить.

– Почему ты позволяешь себя бить?
Вроде бы он не издевался. Хотя сказанное звучало издевкой. Я представил, как я сопротивляюсь. Как визжу и отмахиваюсь от Лэри. Да он просто умрет от счастья. Неужели Сфинкс этого не понимает? Или он куда лучшего мнения обо мне, чем я сам.
– По-твоему, это что-то даст?
– Больше, чем ты думаешь.
– Ага. Лэри так развеселится, что ослабеет и не сможет махать кулаками.
– Или так удивится, что перестанет считать тебя Фазаном.
Кажется, он верил тому, что говорил. Я даже не смог рассердиться по-настоящему.
– Брось, Сфинкс, – сказал я. – Это просто смешно. Что я, по-твоему, должен успеть сделать? Оцарапать ему колено?
– Да что угодно. Даже Толстый может укусить, когда его обижают. А у тебя в руках была чашка с горячим кофе. Ты, кажется, даже обжегся им, когда падал.
– Я должен был облить его своим кофе?
Сфинкс прикрыл глаза.
– Лучше так, чем обжигаться самому.

Есть такие фразы, против которых мозг вырабатывает защитные реакции, и первая из них — ни о чем больше не спрашивать.

Я понял, что папка набита мной: моими оценками, характеристиками, снимками разных лет — всей той частью человека, которую можно перевести на бумагу.