Итан

Как не крути, а я не верю в то, что другим может быть хуже, чем мне.

— Он говорит, а я слушаю.
— Да, мы хороши в этом.

— Я сам умею завязывать галстук.
— Ты умеешь, но очень плохо. А теперь — все идеально.

— Откуда это?
[поводит пальцем по крупному шраму на боку Дэнни]
— Остались после операции по исправлению деформированного хряща, с которым я родился. В четырнадцать лет мне вставили туда пластинку. Пришлось ходить с ней два года. Она поддерживала грудину, чтобы сердце и легкие не раздавило.
— А если бы была возможность убрать шрамы?
— Я бы отказался. С ними я чувствую себя выжившим.

— Думаешь, что произойдет? Мы покойники!
— Это все еще лучше, чем вернуться в школу.

— Итан, я постоянно забываю, сколько костей в человеческом теле…
— Я не знаю. Давай посчитаем!
— [бьет Итана] Вот одна!

— Вы меня извините, но вы ничего не сможете добиться до 14 апреля.
— Это через несколько месяцев.
— У нас есть законы, защищающие бездомных в зимнее время.
— Охренеть! Придется мне вышвырнуть их самому.
— Нет, нет. Так нельзя. Это плохая мысль. Вас тогда посадят за нарушение закона.
— Меня? Меня посадят?
— Да, безусловно.
— Ладно, и что вы мне тогда прикажите делать?
— Ждать до весны. Как птички, пчелки, мальчишки и девчонки.
— Мне это сейчас не послышалось?

— Что вы делаете в моей квартире?
— Нам негде было жить, и мы искали, где укрыться. Вам повезло, что мы здесь. В пустых домах плодятся злые духи.

— Чем могу помочь, дружище?
— Что вы делаете в моем доме?
— Вы говорите по-французски?
— Нет, я… Я американец. Я здесь живу.
— Над нами?
— Да нет, я прям здесь живу.
— Вы? Вы владелец квартиры? Я так рад с вами познакомиться!

– Мы теперь не беты, мы омеги, а кто это такие, помнишь? И если те, кого мы когда-либо обидели, узнает, что мы больше не в стае, как думаешь, что будет? Нас просто прикончат.
– Это всё же лучше, чем вернуться в школу.

Чем больше она убегала от меня, тем сильнее мне хотелось следовать за ней.

Раньше я работал на одном месте до тех пор, пока было что осваивать. Потом все шло под откос: я приходил на работу не раньше полудня, спал под столом, наглел до предела. Ждал, пока меня уволят. Сейчас вспоминаю и удивляюсь: почему я не уволился сам?

Если это и была любовь, то какая-то низкокалорийная.

— Мы здесь для того, чтобы защитить Скотта. Мы стараемся сражаться за него.
— Я уверен, так и есть. Я уверен, вы убьёте за него. Но вы готовы умереть за него?

Скотта не волнует сила. Он волнуется о людях. Ты хочешь быть волком в его стае? Тогда попытайся быть человеком в школе.