— Ты женатый?
— Холостой — необученный.
— А что так?
— Любовь мешает.
— Вроде бы наоборот?
— Любовь к чужой бабе всегда мешает.
— Ну, а она как?
— Она? «Она другому отдана и будет век ему верна…»
— Всё-таки, зачем ты пришёл?
— Сначала захотел узнать — как ты?.. а потом больше ни о чём не мог думать…
— А говорил — не маньяк…
— Врал.
— Ну что с тобой происходит? Глупо, бездарно так относиться к собственной судьбе. Клара нашла тебе опытного психотерапевта.
— Передай Кларе, чтоб вернула украденный у Карла кларнет… Неудобно.
Я живой, живые все время опаздывают, мать, а вот мертвые-то как раз никуда не спешат.
– Я вообще не понимаю, как выдержала без тебя столько дней. Ты хотя бы скучал, ну немножко, капельку скучал по мне? – Маша выпалила всё это на одном дыхании, замолчала, зажала рот и пробормотала в варежку: – Зачем, зачем? Нельзя говорить такое вслух.
– Почему?
– Потому что, если я буду без конца повторять, как сильно тебя люблю, тебе надоест, ты решишь: это моё, оно никуда денется. Поставишь на полочку и отправишься в свободный полет, покорять новые вершины.
Главное, ребята, когда будете проходить паспортный контроль, чувствуйте себя уверенно и улыбайтесь! Они это любят.
— Сволочи мы, конечно.
— Да уж, не без этого…
— А ты хорошо с ним живёшь?
— Да. Грех жаловаться, тьфу-тьфу-тьфу…
— Никогда не мог понять этой заповеди.
— Ты про прелюбодейство?
— Нет — про чревоугодие. [смеются]
Понимаешь, Олюша, любая позиция оглупляет. Нельзя стоять на чем-то одном. Табурет и тот на четырех ногах!
— Я с тобой серьёзно…
— Позже десяти вечера, Илюша, я серьёзно не разговариваю.
Человек достиг такого «совершенства», что может истребить все живущее на земле за двадцать минут.
Человек — это великое предательство, «облажавшийся» идол! Человек не оправдал ожиданий. За одно это он ненавидит всё человеческое! Ущербный и самодовольный, пассивный и слабый, но при этом мнящий себя центром вселенной — вот он, человек.
Рублевка — это русский Беверли-Хиллз.