Слушать вас — всё равно что соблазнять замужнюю даму или курить гашиш: и вредно, и приятно…
— Господа! — сказал он, этот третий, — я недавно был в Севастополе. Вы не представляете, какой подъем патриотизма вызвала в обществе эта война!.. Дворец генерал-губернатора был буквально осажден. И кем бы, вы думали? — проститутками. Да, эта гулящая корпорация тоже решила служить отечеству под Красным Крестом. И самое интересное, что все они давали подписку на целый год обета безбрачной жизни. Проститутки, господа, и те умеют жертвовать для отечества!
— Ну, — кощунственно подхватил Андрей, — нашли, что сравнивать: ведь это же русские проститутки, а не русские чиновники…
Певец издал какой-то печальный вой и замолк.
— Итак, — сказал Карабанов, опустив подбородок на эфес шашки, — я на днях ухожу… У меня будет к вам просьба, барон: если я не вернусь, напейтесь за меня хоть один раз в своей жизни.
— Я не сделаю этого, — подумав, ответил Клюгенау. — Я лучше напишу стихи на вашу смерть… Только вы, Карабанов, не погибнете. Вы — злой, а злым людям везёт. Их любят женщины и не трогают собаки.
— Я… боюсь, — честно признался юнкер.
— В этом вы не оказались оригинальны: я тоже не сгораю сейчас на костре героизма.
Прапорщик неумело выглотал водку до конца и быстро опьянел.
— Вам надо полюбить женщину, — посоветовал он. — Любовь очищает человека и делает его лучше. Многое, что казалось неясным и расплывчатым, приобретает определенные формы…
— Чепуха, — ответил Карабанов, — когда женщина входит в жизнь человека, начинается развал и хаос. Женщина по своей натуре не созидатель, она разрушитель. Она, если хотите, тот же дикий курд…
— Женщина воскрешает! — сказал Клюгенау.
— Губит, — ответил Андрей.
— Женщина — источник жизни, — сказал Клюгенау.
— И — гибели, — закончил Андрей.
Самое главное на Востоке – вежливость: можно говорить и делать что угодно, но — вежливо…
Где русский флаг поднят хоть единожды, там он уже не будет спущен до тех пор, пока мы сами не снимем его.