Мы все совершили ужасные ошибки в нашей жизни. Сделали то, что ни одно извинение не в силах излечить. Но нужно двигаться дальше, попытаться найти новое счастье, несмотря на все свои потери. Странно то, что потери собрали нас вместе, мы нашли друг друга. Это сделало нас семьей.
— Алкоголь — это яд.
— Если это яд, зачем ты его пьёшь?
— Потому что есть вещи внутри меня, которые мне хотелось бы убить.
Она любила тебя слишком сильно. И это убивало ее.
— То, что мы их не видим, не значит, что их нет.
— В отличие от чувств Кэролайн к Стефану.
— Он больной убийца!
— Просто ты забыла о нем все хорошее.
— Не знаю, какое хорошее перевесит столько плохого.
— Они отпускают огни в небо. Ты можешь в это поверить? Японские огни как символ расставания с прошлым. Ну, срочное сообщение — мы не японцы. Ты знаешь, кто они? Дети. Как будто, зажигая свечи, можно все исправить, или даже произнеся молитву, или притворяясь, что Елена закончит не так, как все остальные — вампиром-убийцей. Глупость, бред. Несносные, маленькие дети. Я знаю, что ты скажешь: «Так они чувствуют себя лучше, Деймон». И что? Как долго это продлится? Минуту? День? Что это изменит? Потому что, в конце концов, когда мы теряем кого-то, каждая свеча, каждая молитва не изменит тот факт, что единственное, что у тебя осталось — это дыра в твоей жизни на том месте, где раньше был тот, кто тебе небезразличен. И камень. С вырезанной на нем датой рождения, которая, я уверен, еще и неправильная. Ну что же, спасибо, друг. Спасибо, что бросил меня здесь в качестве няньки. Потому что я должен был уйти еще давно. Девушка мне не досталась, помнишь? Я просто застрял здесь, ругаясь со своим братом и приcматривая за детьми. Ты мой должник.
— Я тоже скучаю по тебе, приятель.
Знаешь, так сложно уснуть, когда именно это ты и должен сделать.
— Это невозможно. Я бы знал, если бы убивал людей.
— Точно? У тебя не было провалов в памяти? Ощущения потерянного времени?
— Ты… сумасшедшая.
— Нет, но вот ты — возможно. Ты носишь кольцо, которое позволяет обманывать смерть, Рик. Сколько раз ты можешь умереть, прежде чем оно изменит тебя? Я думаю, что ты болен, и хочу помочь тебе. Подобное уже происходило почти что 100 лет назад.
— Елена…
— Рик, боюсь, что она права.
— Так каков план?
— Разделяй и властвуй. Для начала нужно отвлечь их чем-то блондинистым.
— Аларик, спасибо тебе за все.
— Ты можешь поблагодарить меня завтра. И послезавтра, и послепослезавтра…
— Чувак, да ладно! Так и знал, что ты подслушивал.
— И послепослепослезавтра…
Я не могу осуждать её за то, что у неё есть совесть.
— Интересно, как бы меня назвали мои бывшие?
— Никак, они все мертвы.
— С Еленой что-то не так. Что-то странное. Ты не знаешь?
— Уверен, это начинается на «Стеф» и заканчивается на «ан».
— Как Джереми?
— Ненавидит меня. Ненавидит жизнь. Ненавидит то, что мы даже пообедать не можем так, чтобы перед десертом никто не умер!