Аид

Разве месть слаще счастья?

Тяжело спасать, когда никто не жаждет спасения.

Вражда породит только вражду.

— Просто не верится, что ты завелась из-за какого-то парня!
— Но этот не какой-то! Он открытый, милый, он никогда не сделает мне больно…
— Ой, ну не надо, он же мужчина!

В ваших несчастьях виноваты только вы сами! Вы придумали их и осуществили собственными руками!

— Ад — это понятие, изобретенное людьми, чтобы наказывать самих себя. Все, кого вы видели, добровольно перешли Стикс и сами выбрали страдание. Когда им надоест, они смогут уйти и вернуться к жизни, как и где они захотят.
— Мы вам не верим! — отрезает Эдип.
— Как ни печально, это правда. Единственное, что их здесь удерживает, — это их собственная воля быть наказанными. Вы недооцениваете силу чувства вины.

Зюся, я вернулся!

Мне нужно, чтоб ты нашла его слабость. У всех есть слабости: у Пандоры был этот ящик, а троянцы поставили не на ту лошадь.

Они — всего лишь мёртвые люди… — А мы всего лишь умирающие боги.

— Аид, давно не виделись! Как идут дела в загробном?
— Ну, как тебе сказать… Темновато, мрачновато, в час пик горы трупов как всегда.

Пришел, увидел, закурил.

Что ты знаешь о красоте? Что может быть прекраснее смерти?

— Отец, — сказал Нико, — ты обещал, что Перси не пострадает. Ты сказал, что если я приведу его, то ты расскажешь мне о моем прошлом… о моей маме.
Королева Персефона драматично вздохнула.
— Мы могли бы не говорить о той женщине в моей присутствии?
— Прости, моя голубка, — сказал Аид. — Я должен был ему что-то пообещать.
Женщина по-старше фыркнула.
— Я предупреждала тебя, дочь. Этот Аид — негодяй и мерзавец. Ты бы могла выйти замуж за бога врачей или бога докторов, но нееееет. Тебе совершенно необходимо было съесть тот гранат.

— Минуточку, минуточку. Ты Аид?
— Да.
— Прости, я не думал, что ты такой. Прикид что надо.
— Ты предпочёл бы увидеть нечто такое?
— Нет, нет! Слушай, лучше уж коси под Мика Джаггера, тебе больше идёт.

— Персефона! Что ты так долго? Отвечай же!
— Или что? Что ты мне сделаешь? Я и так в аду!