— Мужчина — всего лишь мужчина. А вот сын — это уже и правда кое-что!
… из-за его улыбки, а может, из-за той готовности любить, которую она видела в его глазах, — с такой доверчивой и открытой любовью смотрят на тебя жеребята, странствующие проповедники и дети; такую любовь нет необходимости заслуживать — она даётся даром.
Он прекрасно понимал, что Сэти имела в виду: попасть туда, где можно любить всё, что пожелаешь, где не нужно просить разрешения. Что ж, может быть, именно это и называется свободой.
Когда ты ребёнок, всё, чем ты владеешь, доступно и известно твоей семье. Тайна — это привилегия взрослых.
Есть одиночество, которое можно убаюкать. Руки скрещены на груди, колени приподняты, и покачиваешься — движение это, в отличие от качки корабля, смягчает душу и убаюкивает. Оно исходит откуда-то изнутри и обволакивает тебя плотно, как кожа. Есть ещё такое одиночество, которое словно накатывает извне. Его не убаюкаешь. Оно живое и существует независимо, само по себе. Оно иссушает и разрастается, захватывая всё вокруг, так что даже звук собственных шагов будто доносится до тебя со стороны.
Вот и завязан бантиком их день, а небо над городом успело поменять свое оранжевое сердце на черное и спрятать звёзды, чтобы потом выдавать их по одной, как подарки.
Женщина – дело серьёзное, и когда человеку везёт, он получает тройной выигрыш: хорошую кормёжку, хороший секс и хорошую собеседницу. Большинство мужчин удовлетворяется чем-то одним, а ежели кто два приза получит, доволен – сил нет.
Глазом не успеешь моргнуть, а лицо у него уже совсем другое – словно свои чувства он прятал очень близко, под кожей. Словно там, внутри, кипела лава.
— Любовь твоя слишком уж тяжела.
— Слишком тяжела? Любовь или есть, или её нет. Лёгкая любовь – это вообще не любовь.
Он вёл себя так, словно весь мир был для него игрушкой, которой ему необходимо всласть наиграться.
Всё, что происходит за дверями моего дома, не имеет ко мне ни малейшего отношения. Мир — здесь, в этой комнате. Здесь всё так, как оно и должно быть.
- 1
- 2