Даже перед лицом неизбывной боли, которая кажется невыносимой, даже перед лицом неизбывной боли, которая выжимает последнюю каплю крови из твоего истерзанного сердца и оставляет глубокие раны в твоем воспаленном сознании, жизнь все равно продолжается. И сама боль, казавшаяся неуемной, притупляется и отступает.
Нельзя никому доверять безраздельно. Тот, кому ты доверяешь, обязательно сделает тебе больно. Избыток доверия выпьет тебя до дна. В этом смысле мир тоже вампир.
— Потому что мне страшно одной, по ночам. Мне нужно за что-то держаться, чтобы пережить ночь. Мне все равно, за что. Лишь бы держаться. – Она опять глубоко затянулась, – Ночь – это самое страшное время. Для меня, да. Она тянется бесконечно. Она знает все мои тайны. И когда мы со Стивом лежали в постели и у меня было такое чувство, что меня сейчас разнесет на куски, а он не сможет меня удержать, потому что мы с ним ругаемся по какому-то совершенно идиотскому поводу… в общем, мне захотелось найти кого-то, кто поможет мне пережить ночь. Потому что со Стивом я все равно себя чувствовала неуверенно.
Они все такие юные, думал Дух, ощущая их боль и восторг, их наивную глупость, их красоту и страх. Они такие юные. Они ходят в своих дешевеньких украшениях, слямзенных из магазинов, в своих драных джинсах, в своих черных одеждах – как знак принадлежности к некоему тайному обществу. Обществу, куда принимают лишь тех, кто всегда опьянен: дешевым спиртным, дождливой полночью, сексом или поэзией. Тех, кто любит малоизвестные группы, которые делают настоящую музыку; тех, кто ложится не раньше четырех утра и боится заснуть, распираемый страхом и кошмарными снами наяву.
Если тебе что-то нужно, не надо ждать, пока тебе это дадут. Надо взять самому. Потому что тебе ничего не дадут. Ничего.
Ночь — это время, когда умирают мечты.
Во всем есть свои «за» и «против». У каждого своя правда. Большинство людей видят только свою и умеют не замечать остальных.
Вроде бы ты не умер, но ты уже и не живешь.
Он был грубым и даже жестоким, но и ему тоже бывало больно, и унять эту боль можно было единственным способом — сделать вид, что ты ее не замечаешь.
Есть ночи, как будто созданные для печали, или раздумий, или же для того, чтобы смаковать одиночество.
Если ты привык быть один, это еще не значит, что тебе это нравится.
Никто пил жизнь Лейна, чувствуя, как слабеет пульс его бывшего друга, — пил, опьяненный слезами и кровью.
Он так и не понял, что это были его слезы.
Стив вздохнул как человек, давно смирившийся с необходимостью тяжких страданий.