В целом дикая природа, какова она есть, не что иное, как самая гнусная подлость; дикая природа в её целостности не что иное, как оправдание тотального разрушения, всемирного геноцида, а предназначение человека на земле, может статься, в том и заключается, чтобы довести этот холокост до конца.
Радость — чувство сильное и глубокое, эмоция чистого восторга, охватывающая сознание целиком; её можно уподобить опьянению, зачарованности, экстазу…
Рассматривая текущие обстоятельства собственной жизни, мы без конца колеблемся между верой в случайность и очевидностью того факта, что всё предопределено. Однако когда речь идёт о прошлом, сомнения быть не может: нам кажется бесспорным, что всё обернулось так, как по существу только и должно было произойти.
Вопреки всему некоторые люди, хочется нам этого или нет, играют кардинальную роль в нашей судьбе, давая ей совершенно иной поворот; они как бы делят нашу жизнь надвое.
Хорошо выполненный минет, сколь бы ничтожным он ни был перед лицом вечности, доставляет реальное удовольствие.
Жизнь, направленная к одной цели, оставляет мало места воспоминаниям.
Жертвы почти всегда отказываются называть имена своих палачей.
В жизни необычайно красивых девушек это одно из главных осложнений: только видавшие виды бабники, развязные и циничные, чувствуют себя с ними свободно; таким образом, сокровище их невинности обычно достается типам самого низкого пошиба, что и становится часто первой стадией непоправимого краха.
Он чувствовал себя отделённым от мира несколькими сантиметрами пустоты, создающими вокруг него то ли раковину, то ли панцирь.
Он напоминал рыбу, которая высовывается временами из воды, чтобы глотнуть воздуха; на какие-то секунды перед ней мелькает райское видение — совсем иной, воздушный мир. Конечно, ей приходится тотчас возвращаться назад, в свою тинистую среду, где рыбы пожирают друг друга. Но были у нее краткие мгновения предчувствия другого мира, совершенного — нашего мира.
Он ни с кем не говорил, ни к кому не выражал симпатии; он был поистине очарователен.
Женщины иногда бывают такими милыми; на агрессивность они отвечают пониманием, на цинизм — мягкостью.
Людям приходится плакать, иногда им только это и остаётся.
Когда мне было семнадцать, я и представить себе не могла, насколько коротка жизнь, как недолговечны наши возможности.
В жизни есть первоначальная беззаботная пора, а потом тебя настигает призрак смерти. Все мужчины, которых я знала, панически боялись постареть, они без конца думали о своём возрасте. Одержимость возрастом начинается очень рано — я встречала её у двадцатипятилетних. Я решила остановиться, выйти из игры. Веду жизнь спокойную и безрадостную. По вечерам читаю, готовлю себе настойки, завариваю кофе или чай. Все уик-энды провожу у родных, много занимаюсь племянником и племянницами. Правда, иногда я испытываю потребность в мужчине, мне бывает страшно по ночам, я с трудом засыпаю. Конечно, у меня есть транквилизаторы, есть снотворные; но это не всегда помогает. В сущности, мне бы хотелось, чтобы жизнь прошла как можно скорее.