Женщине, побывавшей в руках психоаналитика, никогда, ни при каких обстоятельствах нельзя доверять. Мелочность, эгоизм, шокирующая глупость, полное отсутствие нравственного чувства, хроническая неспособность любить — вот точный портрет женщины, прошедшей курс психоанализа. Вероника, надо признаться, полностью соответствовала этой характеристике. Я её любил, насколько мне было дано любить, — а это отнюдь не мало. И теперь понимаю, что растратил свою любовь понапрасну; лучше бы я ей руки переломал. Наверно, она, как все люди, склонные к депрессии, изначально была эгоистична и черства душой; но психоанализ сделал из нее чудовище без сердца и без совести — мусор в красивой обертке. Помню, у нее была дощечка, на которой она обычно записывала для памяти разные вещи, например: «купить зеленый горошек» или «выгладить платье». Однажды, вернувшись после сеанса психоанализа она записала на дощечке слова Лакана: «Чем подлее вы себя поведете, тем лучше пойдут у вас дела». Я улыбнулся — а надо было забеспокоиться.
В наши дни мало женщин, которые бы сами получали радость от секса и хотели бы доставлять ее другим. Сейчас соблазнить незнакомую женщину и переспать с ней — целая история. Как подумаешь, сколько нуднейших разговоров придется вытерпеть, прежде чем затащишь ее в постель, а любовницей она скорее всего окажется никудышной, да еще прожужжит уши своими проблемами, расскажет обо всех своих прежних мужиках, заодно даст понять, что сам ты не на высоте, и вдобавок заставит тебя провести с ней остаток ночи — как представишь себе все это, понятно станет, почему мужчины готовы платить, лишь бы избежать такой канители.
Жизнь, из которой ушла любовь, становится в определенной степени условной и противоестественной. Ты сохраняешь человеческое обличье и повадки, но это внешнее; а сердце, как говорится, уже ни к чему не лежит.
Моя жизнь совершенно пуста, и лучше ей такой остаться, потому что, если проберется в неё капля страсти, следом вскоре придет боль.
Сексуальная жизнь мужчины делится на два этапа: на первом этапе он эякулирует слишком быстро, на втором у него не стоит вообще.
Причиняет боль только настоящее, и мы носим его в себе, словно некий гнойник страданий, ни на минуту не покидающий нас в промежутке между двумя бескрайними полосами чистого счастья.
Для современного западного человека, даже когда он в полном здравии, мысль о смерти является чем-то вроде фонового шума, заполняющего мозг по мере того, как постепенно исчезают планы и желания.
Мир — замкнутое пространство, кишащее живыми тварями: все их движение ограничено жестким, наглухо запертым кольцом горизонта, вполне ощутимым, но недоступным: это кольцо — законы морали.
Находясь в полной зависимости от общества, которое окружает меня, я сам со своей стороны почти что бесполезен для него; все, что я умею, это порождать сомнительные комментарии по поводу устаревших культурных объектов.
В общем, человек знает, что счетчик работает — и крутится он в одну сторону.
Возможности души безмерны, когда она находится в своих владениях.
Безмозглое животное – я не испытывал к нему ни малейшего сочувствия. Он поднял голову, встретился со мной взглядом и наверняка понял, кто я. Надо думать, его предупредили о моем приезде: по его примитивному разумению, мне надлежало ему отомстить, отплатить за кровь отца. Между нами установилась особого рода связь; сознавая это, я смотрел ему в лицо не отводя глаз; я медленно проникался ненавистью, и от этого приятного и сильного чувства мне становилось легче дышать. Будь я вооружен, я бы его прикончил не раздумывая. Убийство подобной гадины не просто не казалось мне преступлением, но представлялось поступком положительным, благотворным.
День был безветренный, но немного унылый, как часто бывает в Париже по воскресеньям, особенно если не веришь в Бога.