Михаил Афанасьевич Булгаков. Морфий

Ну, насчет практики он все-таки пересолил. Да, я дегенерат. Совершенно верно. У меня начался распад моральной личности. Но работать я могу, я никому из моих пациентов не могу причинить зла или вреда.

Изредка, правда, когда я ложился в постель с приятной мыслью о том, как сейчас я усну, какие-то обрывки проносились в темнеющем уже сознании.

… И снег таял на облезшей кошке, послужившей материалом для воротника.

… Рядом стояла спутница раздражительной бессонницы, с щетиной окурков, пепельница.

Первая минута: ощущение прикосновения к шее. Это прикосновение становится теплым и расширяется. Во вторую минуту внезапно проходит холодная волна под ложечкой, а вслед за этим начинается необыкновенное прояснение мыслей и взрыв работоспособности. Абсолютно все неприятные ощущения прекращаются. Это высшая точка проявления духовной силы человека. И если б я не был испорчен медицинским образованием, я бы сказал, что нормально человек может работать только после укола морфием. В самом деле: куда, к чёрту, годится человек, если малейшая невралгийка может выбить его совершенно из седла!

… В нормальном сне музыка беззвучна… (в нормальном? Ещё вопрос, какой сон нормальнее! Впрочем, шучу…) беззвучна, а в моём сне она слышна совершенно небесно. И главное, что я по своей воле могу усилить или ослабить музыку.

Чёрт в склянке. Кокаин — чёрт в склянке!

Я знаю: это смесь дьявола с моей кровью.

… А закат, беспокойно громыхая, выжигает мне внутренности.

… Предупреждаю всех, кому выпадет на долю такая же участь, как и мне, не пробовать заменить морфий кокаином. Кокаин — сквернейший и коварнейший яд.

… Это не дневник, а история болезни…

У морфиниста есть одно счастье, которое у него никто не может отнять, — способность проводить жизнь в полном одиночестве. А одиночество — это важные, значительные мысли, это созерцание, спокойствие, мудрость…

Распад личности — распадом, но всё же я делаю попытки воздерживаться от него.

… Побежал к дому, как к месту спасения, ничего не желая, кроме того, чтобы у меня не разрывалось сердце…

Предыдущие строки написаны во время воздержания, и в них много несправедливого.