– Я больше никогда, никогда не буду радоваться? – спросил я.
– Конечно, будешь, Трилле-бом, – сказал папа и взял меня на руки, как будто бы я малыш.
Так я и заснул в тот вечер у него на руках, надеясь никогда, никогда больше не проснуться.
Сидеть на диване у бабы-тети и есть горячие вафли под шум дождя на улице – лучше этого нет ничего на свете. Я попытался вспомнить что-нибудь лучше этого, но не вспомнил.
– Да уж, – сказала ее мама. – И какой ты хочешь подарок?
– Папу.
Ленина мама вздохнула и спросила, как ей выдать папу: в праздничной упаковке или
в виде подарочного купона?
– Лена, красавица, а ничего другого ты не хочешь?
Нет, ничего другого она не хотела, но когда мы вышли на крыльцо, Лена остановилась,
постояла-постояла, а потом приоткрыла дверь и крикнула в дом:
– Велосипед!
Я никогда раньше не задумывался, для чего нужны папы. В поисках какой-нибудь идеи я привстал на цыпочки и заглянул за изгородь. Папа с очень красным лицом костерил на чем свет дурацкий проект. Сходу и не сообразишь, на что он мне.
– Папы – они едят вареную капусту, – сказал я наконец.
Лена смотрела на меня сердито:
– А кстати говоря – для чего человеку вообще папа?
Я не нашелся, что ответить. И правда, какая от пап польза?
— По-моему, вы с Леной оба хорошие. Вы ведь с ней лучшие друзья, да? — спросила Эллисив. Я подвинулся к самому ее уху.
— Я знаю, что половина из нас так думает, — прошептал я.
Поразительно, чего только взрослые не могут, если захотят!
… во время войны все наоборот. И то, что запрещают, как раз и есть самое честное и правильное.
Лена не умеет быть в покое, у нее нет к этому таланта.
Рождество не может быть каждый день, иначе оно наскучит.
Поиграть в войну с разбойниками всегда здорово. Но перемирие гораздо приятнее.