Нет, все же невозможно описать то, как это было в первый раз, потому что ты делаешь это постфактум, в другое время, в другом свете. Видимо, воспоминания — как марки, они не соответствуют первоначальной стоимости, а медленно, но верно растут в цене в твоей личной коллекции.
Нет в мире ничего идеального, всё всегда с изъяном, в счастье, радости, красоте непременно или таится подвох, или чего-то для безупречной полноты не хватает, а всеобъемлюща одна лишь бесполезная мысль о невозможности совершенства.
Иногда я даже думал, что хорошо бы мы все вправду онемели, заразились афазией, раз набралось столько вещей, о которых всё равно не стоит говорить.
Трагедия добавляет тебе благородства, горе возвышает, а вот позор разъедает и унижает, он портит твою кровь, убивает взгляд и сгибает спину.
Лампа на потолке разбилась, но Фред предусмотрел и это. У него оказался фонарик, который он взял в рот, чтобы нести и светить одновременно. Я бы, конечно, о свете не подумал. Зато я и не являюсь домой за полночь с гробом на саночках.
Как выжить, если твоя мама несчастна и всё ей безразлично? Она сердится на нас, это понятно, хотя чем мы провинились?
Она рассмеялась, это был смех, выдержанный в виски, просмолённый и ошкуренный наждаком.
… в основном мы не знаем ничего, наши знания в сравнении со всем тем, о чём мы не имеем понятия, ничтожны, как муравей против Эвереста или капля против всего Мёртвого моря, поэтому ту малость, которую мы знаем, надо помнить и не забывать ни в коем случае и включать в неё то, что нам только кажется, что мы знаем.
… но это был первый раз, а что может сравниться с первым разом? Ничто. Все остальное лишь повторы, вариации, плагиат. Все, что потом, уже продолжение. Тень. А первый раз — это подлинность. Первый раз настоящий по-настоящему. Тебя исподволь затягивает прямо внутрь, вдруг оказывается, что это фрагмент твоей жизни, ты кладешь палец на это мгновение и чувствуешь, как время бьется, и одновременно понимаешь, что оно утекает, пульсирующее мгновение растекается в зыбком фарватере биения.
Смех не действует на одиночек. Смех — коллективное помешательство.
Он не хотел меня обидеть. Я знаю. Но вот что я вам скажу. Тем, кто не хочет меня задеть, это удаётся лучше всех.
Болетта удержала её:
— Ты крестилась. Я видела.
Пра отдёрнула руку:
— Перекрестилась, и что? Старая ведьма осеняет себя крестом! Это так важно?
Старуха снова перекрестилась.
— Бесед мы с ним давно не ведём. Но изредка я нет-нет, да и подам ему знак рукой. Чтобы он не чувствовал себя одиноко.
Женщину можно понять от силы на два процента, но и на эту малость надо положить жизнь.
Жизнь состояла не только из бальных фраков и медленных вальсов. В жизни ещё приходится ждать тех, кто не вернётся никогда.
- 1
- 2