В потоке солнечных лучей его лицо светилось, волосы взлетали, а глаза чудесно мерцали, как утренние звезды.
В этот сборник вошли два самых известных произведения Болдуина – «Комната Джованни» и «Если Бийл-стрит могла бы заговорить».
«Комната Джованни» – культовый роман, ставший в свое время одной из программных книг «бунтующих 60-х». Это надрывная история молодого американца «из хорошей семьи» Дэвида, уехавшего в Париж, чтобы попытаться найти там иной смысл жизни и иной способ существования, чем тот, к которому подталкивала его жизнь на родине, и внезапно оказавшегося лицом к лицу со своими тайными и оттого лишь более пугающими внутренними демонами.
«Если Бийл-стрит могла бы заговорить» – драма совсем иного рода. В трагедии, постигшей молодого художника Фонни и его невесту Тиш, как в зеркале отражается судьба тысяч и тысяч их чернокожих сверстников, которым довелось расти и мужать в эпоху, когда расизм в США был еще не воспоминанием, а ужасной повседневной реальностью… В этом году в прокат выйдет экранизация повести, снятая оскароносным режиссером Барри Дженкинсом.
Нет ничего невыносимее свободы, когда вы ее наконец получите.
— Объясните мне, что это за странная штука — время? Почему лучше позже, чем раньше? Всегда говорят: нужно подождать. Чего все ждут?
— Ну, я думаю, ждут, пока не уверятся в своих чувствах.
— Пока не уверятся? А если вы уже подождали, делает ли это вас уверенным?
Ведь вы мужчины, стало быть, вас ничто не связывает. Эти пять минут в темноте, всего-навсего пять минут — они стоят того, поверь мне.
Потому что они не знают ни привязанности, ни радости. Это как вставлять вилку в испорченную розетку, все сделано по правилам, а ни контакта, ни света нет.
Мне всегда было трудно поверить, что они бывают с кем-либо в постели, ибо мужчина, который хочет женщину, всё-таки выберет скорее всего настоящую, а мужчина, который хочет мужчину, вряд ли позарится на таких
Много писали о любви, вылившейся в ненависть, о том, как холодеет сердце, когда умирает любовь. Это удивительный процесс. Он гораздо страшнее всего, что я когда-либо читал, и страшнее всего, что я когда-нибудь смогу об этом сказать.
Люди слишком многообразны для того, чтобы в них легко разобраться.
То, что я вспомнил об этом сегодня так ярко и так болезненно, значит лишь, что на самом деле я ни на мгновение об этом не забывал.
Пусть он и дурак, и трус, но ведь любой из нас либо то, либо другое, а большинство — и то и другое вместе.
— Всё равно я уверен, что он спит с девицами. Все они такие, сам знаешь.
— Я слышал о парнях, которые этим занимаются. Маленькие противные чудовища.
Время у всех общее, как вода для рыб. Все в той же воде, а если кто и попытается оказаться вне её, с ним случится то же, что и с рыбой, — он погибнет… Большие рыбы поедают маленьких. Вот и всё. Большие рыбы жрут маленьких, а океану наплевать.
Как жестоко — вернуть мне желание жить только для того, чтобы сделать мою смерть еще ужасней.
Люби его и позволь ему любить тебя. Думаешь, хоть что-то другое под небом имеет какое-то значение?
- 1
- 2