Он не привык чувствовать. В бесконечные часы одиночества он искал спасения в мыслях. Он сам придумывал математические задачи и сам их разрешал. Он вычислял пути звёзд. Он пытался постичь судьбы богов и людей и создавал в уме великую историю мира. Эти мысли не давали ему чувствовать. Да и что ему было чувствовать, кроме боле и неимоверной тяжести?
Я тоже хорошо умею уходить. Отвержение и вас учит отвергать. Я отвергла родной город, родителей, отвергла свою жизнь. Я создала себе новый дом и новую жизнь где-то в другом месте и проделала это не один раз. Я всегда в бегах. Почему же тогда моё бремя кажется таким невыносимым? Что я несу в себе?
Теперь я понимаю, что прошлое не исчезает подобно миражу. Я понимаю, что будущее, несмотря на всю свою неосязаемость, тоже имеет вес. Мы распяты между притяжением прошлого и будущего. И для того, чтобы разорвать пути этой гравитации, нужна невероятная сила, движущаяся со скоростью света.
Торжественно клянусь в Новом году переменить свою жизнь. Иначе какой в ней смысл?
Он предложил пожениться в тот же вечер по особому разрешению. О’Брайен отказалась, сославшись на то, что скоропалительный брак с непривычки её утомит. Всё равно, что записаться на курс аэробики для продвинутых, когда сам не можешь и пяти минут высидеть на велосипеде-тренажёре.
В любом из нас всю жизнь борются жажда свободы и жажда быть чьим-то.
Время — частица сегодняшнего дня, а не просто мера его убывания.
Лично я исповедальне всегда предпочту стаканчик неразбавленного виски, но не раньше пяти. Может быть, поэтому все мои душевные кризисы приходятся на вечернее время?