По всем статьям, забирать такого мальчишку, как Руди, — просто грабёж: столько жизни в нём, столько всего, ради чего стоит жить, — и всё же я почему-то уверен, что ему бы понравились этот битый камень и разбухшее небо в ту ночь, когда он скончался. Он бы заплакал, обернулся и улыбнулся — если бы только увидел книжную воришку на четвереньках рядом со своим уничтоженным телом. Он бы обрадовался, что Лизель Мемингер целует его запыленные губы, убитые бомбой.
Да, я это знаю.
Во тьме моего бьющегося тьмой сердца — знаю. Ещё как бы ему это понравилось.
Видите?
Сердце есть даже у смерти.