Морис Карем

Порой не знал он, что сказать.
Она тем более не знала.
Но им друг друга понимать
Нисколько это не мешало.
Не знал он, любит ли ее.
Она тем более не знала.
Но что с того! Житье-бытье
И это им не омрачало.
Не знал он, как идут дела.
Она тем более не знала.
Но что за важность! Жизнь текла
И всеми красками сверкала.
Чем для нее он в жизни был,
Не знал он. И она не знала.
Но что с того! Игра судьбы
Их крепко-накрепко связала.

На людей смотрел он из-за шторы.
Все спешат, конца толкучке нет.
Тот кивнет, тот вступит в разговоры
На улыбку встречного в ответ.
«Как ничтожно всё! Как преходяще!
Праздники и будни так мелки!» –
Он шептал себе, глаза тараща
На букеты, шарики, флажки.
Годы шли. Вселенная немая
Продолжала вечный свой полет.
И всё так же, шляпы поднимая,
Кто в беседу вступит, кто кивнет.
Моря, неба синие просторы.
Краткой жизни близится предел.
На того, кто смотрит из-за шторы,
Кто-то вдруг печально поглядел.

Ты – моя вода и мой огонь.
Ты – в моей неделе воскресенье.
Линией судьбы в мою ладонь
Ты была впечатана с рожденья.

Он ружье себе купил
Просто так, забавы ради,
Он ружье себе купил
И в чехле его хранил.

Коль ружье ты приобрел,
Предпринять тут что-то надо.
Коль ружье ты приобрел,
Надо снять с него чехол.

Он ружье себе купил.
Просто так, забавы ради.
Он ружье себе купил,
В птиц палил, в зверей палил
И в конце концов однажды
Человека застрелил.

Месье, ну что мне вам сказать?
Прочли вы книг немало,
Но о Шекспире толковать
Вам вроде б не пристало.

Вы весь в делах. Из года в год
У вас одна задача:
Свой увеличивать доход
И стать еще богаче.

Никто не говорил,
И слез никто не лил.
Все ждали: минет время —
Полегче станет бремя.

Но были мудрецы,
Прелаты и жрецы,
Кресты, тиары, троны,
Цари и, наконец,
Был золотой телец,
Который и поныне
Диктует нам законы.

И улица неотвратимо
Вползала за моим окном
В обычный день. Шли люди мимо,
И каждый думал о своем.

Кошмар все тех же преступлений,
Угар ночных увеселений,
И как всегда то там, то тут
Война, а то и две, и бьют
Из пушек, и бежит пехота,
И власть захватывает кто-то,
Кого-то повергая в прах;
И тот же голод, тот же страх;
И день, что отражен в газете,
Не отличишь на первый взгляд
От дня, прожитого на свете
Пять или десять лет назад.

Сколько было, скольких нет!
Сколько явится на свет!
Между ними — я, чье тело
Оперлось на парапет.

Позади меня века
Всяких бедствий и мучений,
Впереди меня века
Без особых улучшений.

Я же думаю о том,
Что когда-то, тусклым днем,
Днем на этот день похожим,
Кто-то, кто был слаб умом,
Вдруг поверил, что на небе
Бог заботится о нем.

В глазах его пламя дрожало,
Внезапны были прыжки,
Казались острее кинжала
Оскаленные клыки;

И он убивал порою,
Поскольку был создан так:
Он мясо ел, а травою
Питаться не мог никак.

Если ломится беда
В дверь твоей обители,
Не зови ты никогда
Ангелов-хранителей.

Их на помощь не зови
И в противном случае:
Если демоны любви
Всю тебя измучили.