— Роуз, дело в том, что иногда во благо не надо говорить правду только потому, что ты считаешь это правдой.
— Типо, как если бы мы собирались соединиться с нашим смертельным врагом, и на улицах начнется мародерство?
— Или двое людей, которые могли бы быть счастливы вместе, не смогут быть вместе только потому, что ты повел себя неверно.
… грань между давлением и поддержкой очень тонкая…
— Послушай, Зои, я хотел сказать, что не жалею об этом, что остановился тогда на дороге, не жалею!
— Нет?
— Нет!
— И что моя жизнь — катастрофа, это не только твоя вина.
— Правда?!
— Да, процентов так на 90. И как бы не нравилось винить тебя во всём произошедшем, я понимаю, что мне пора прекратить это.
— Значит, мы снова друзья?
— Мы можем быть знакомыми для начала.
— Да, согласна.
— Плохи дела! Парень так беспокоится из-за Джорджа Такера.
— Да, это глупо!
— Конечно! Все всё неправильно поняли, а нам с тобой предельно ясно, что ты всё ещё любишь меня!
— … И хуже всего, что все в Блубэлле знают, что со мной всё не так: когда я иду на свидание, все думают, что я разобью сердце очередной несчастной девушке.
— Ну, тебе с этим повезло..
— Нет! Знаешь, что ещё хуже?! Я даже не знаю, хочу ли я снова с кем-то встречаться, потому что я не позволю снова разбить себе сердце.
— Признаю, частично это моя вина.
— Как бы я не хотел встречаться с тобой тем утром и никогда не писать эту песню! И как хотел бы я не подвозить тебя тогда!
— Да, и я знаю почему, потому что если бы ты не встретил меня, сейчас был бы счастлив в браке с Лэмон.
— Это не честно, Зои.
— … Я только хочу убедиться в одной вещи: что, если Блубэлл — реальность, а Нью Йорк — зона отдыха?
— Лэвон!
— Ты не можешь отрицать, что прошедшие два года изменили тебя, повлияли на тебя. Ты встретила Лэвона Хэйса — самого лучшего друга на свете. Слушай, я знаю, что все это не просто, но ты не можешь переехать навсегда только потому, что в Нью Йорке проще… Нет, тебе стоит переехать навсегда, только если ты по-прежнему житель Нью Йорка.
— Я и есть житель Нью Йорка!
— Прости меня за вчерашнее. Я вёл себя, как обычно.
— Ты проделал весь этот путь, чтобы сказать мне об этом?
— Я проделал весь этот путь, чтобы сказать тебе, что ты видела во мне больше, чем я сам когда-либо видел в себе. И я испугался, что не смогу соответствовать этому образу, просто было легче всё разрушить, что я и сделал.. Я знаю, как сильно ранил тебя, Зои, но всё, что я сделал с тех пор, всё, чего я хочу — это быть тем мужчиной, которым ты меня видела, и если ты хотя бы подумаешь о том, чтобы дать мне ещё один шанс, я готов. Я готов быть здесь для тебя во всех смыслах.. Я люблю тебя, Зои Харт.
— Ого!
— Надо признать, что я рассчитывал на нечто большее, чем просто «Ого».
— Слушай, очевидно, у меня к тебе тоже все ещё есть чувства, сильные чувства.. Я слышу, что ты говоришь, но я всё ещё пытаюсь пережить это, именно поэтому сейчас мне нужно расстояние, какая-то перспектива, мне нужно время…
— Благодаря моему чудо-везению случилось так, что я играю Джульетту, а Джордж Такер — Ромео!
— Зои Харт, тебе нельзя целовать Джорджа Такера!
— Знаю! Я одинока и уязвима! Если я поцелую его, то снова попаду прямиком в кроличью нору! Как мне разобраться с этим?
— Солги!
— Точно! Ты в этом мастер!
… Я — рациональный человек. Я — врач. Я в состоянии контролировать свои эмоции. Я не позволю увлекаться им! Я могу избавиться от этих чувств, просто спрятать их глубоко-глубоко внутри, затолкать их глубоко-глубоко в мое под-под-под-подсознание.
— Знаешь, если бы только была волшебная таблетка, которая могла бы сделать тебя счастливее, не считая спиртное… кто-то должен был её придумать, он был бы несметно богат.
— Слушай, мы не друзья, поэтому я не собираюсь тебя обнимать или что-то типа того, но я тебе скажу вот что: хотя и нет волшебной таблетки, чтобы уменьшить твою боль, ты найдешь способ жить дальше, и когда ты его найдешь, ты забудешь свою боль…
— Мне жаль, Зои… и как ты?
— Знаешь, говорят, что пироги делают тебя счастливее? Всё враньё!
— Привет!
— Поздравляю! Мы поругались на глазах у всего города!
— Хотя у меня не лучшие методы, но я был прав: нельзя все держать в себе.
— Просто я не хочу повторить судьбу родителей..
— О, постой!
— У меня никогда не было настоящих отношений. Я не знаю, что делать..
— Я тоже. Знаешь, иногда приходится импровизировать, но мы не твои родители, понимаешь. Мы — это мы. Да, иногда мы сводим друг друга с ума, но не забывай, именно это когда-то свело нас вместе.
— Но это значит, что мы постоянно будем ссориться.
— Да, да и что такого?! Мы высказываемся, говорим, что чувствуем. Разве это так плохо?
— Доктор!
— Я хотела извиниться..
— За что именно?
— За наше свидание на пикнике.. Ты столько вложил в него, а я так испугалась, что ничего не получится, что у нас так мало общего, поэтому всё испортила.. Но я осознала, что ты мне нравишься, Уэйд Кинселла, ты мне очень нравишься… и кто знает, может есть шанс на то, что мы будем счастливы, и мы не узнаем, пока не попробуем.
— О чем ты говоришь?
— Может ты подумаешь о том, чтобы быть моим настоящим, о котором все-все будут знать, парнем. Всё хорошо, ты можешь подумать, потому что я в курсе, что сама не подарок: нервная, а иногда слишком властная, и такое случается, но…
— Иди сюда! Это сочельник, док! В этот вечер случаются вещи безумнее, чем доктор и бармен.