Тимур

— Разве это не правда? Почему постоянно помогаем другим людям, когда должны помочь своим?
— А кто же им будет помогать тогда? Кто будет помогать мусульманину кроме мусульманина? Посмотри что творится у них в стране. Люди напали на их земли, на их имущество, даже на их органы и жизни. И все ради выгоды. Мы также должны думать о выгоде? Что ты скажешь? Они бегут от жестокости в своих землях, мы что тоже должны быть жестокими? И что, они поедут в Европу? Европейцы предадут их. Некоторые из них попадают туда, а некоторые остаются умирать на дорогах. А что эти люди сделали? Они террористы? Европейцы продолжают притеснять ни в чем неповинных людей. А мы должны закрывать свои двери?!

С какого-то момента компромиссы становятся самоцелью, не давая никому добиться желаемого. И, следовательно, не позволяя сделать вообще ничего.

— Почему не заменить увядающий цветок на свежий?
— Но разве сможем мы тогда оценить мимолетность цветка?
— Зачем ценить мимолетность?
— Чтобы дорожить нераскрывшимся бутоном. Чтобы восхищаться распустившимся цветком. Чтобы помнить о красных лепестках, когда пион уже давно отцветет.
— Зачем?
Она смотрела пристально, словно сомневаясь. Затем решилась:
— Зачем ценить мимолетность человеческой жизни? Она уйдет в бессмертие, станет духом. И на смену ей придут другие….
— Сравнение некорректно.
— Да, — признала Кими. — Но внутреннюю дисциплину нужно воспитывать в деталях, в мелочах. В лепестках. Это вопрос… мировоззрения.

Слова «мораль» и «обычаи» вызывают у меня какие-то ассоциации. Смутные.

— Вы все еще опасаетесь гражданской войны, советник?…
— Госпожа, мне двадцать три года. И всю сознательную жизнь я прожил в состоянии гражданской войны: скрытой, культурной, террористической, и — пару незабываемых недель после падения маяков — даже тотальной. Опасаться тут уже поздно.

Мы настолько успешно друг-друга шантажировали, что научились неплохо работать вместе.