— Ты ещё три войны переживёшь. Я другое дело, я нервный, псих, а психи — век короткий.
— Я тебе сказал: помру, значит помру, всю жизнь жил без удобств, да мне не удобства надо, трудности надо.
— Трудности я тебе создавать буду.
— Смотри, что получается: вода рядом, дров не надо, в огороде копаться не надо.
— Да пропади он пропадом.
— Да ведь подумать страшно…
— Поднялся ведь, бегаешь! Я вас, дураков, бесплатно лечу, а если б за деньги — на мерседесе ездил бы!
— Я сейчас тебе съезжу.
— Брось кирпич!
— Сейчас брошу.
— Кирпич брось! Брось!
— Сейчас брошу.
— Убьёшь ведь!
— Федос, здоров!
— Здоров.
— Я в смысле здоров — нигде не колет?
— Нет, не колет.
— Когда помирать думаешь?
— В среду.
— В эту или в следующую?
— А хрен ее знает, но что в среду — это как пить дать. Самый подходящий день… Помру, значит, поутрянке… Нет, после обеда… Помоют. Ты мыть будешь. Только водой из этого колодца.
— Холодная же…
— Это тебе холодная, а мне в самый раз будет. Ну, я четверг полежу. В пятницу, значит, на кладбище, а уж потом все выходные поминайте — пейте, гуляйте, аж до понедельника. Вот на это сотни две оставлю…
— У тебя очень поэтический вид. Стихи пишешь?
— Да.
— Почитай?
— Вы мне цветы да́рите. Спасибо.
Вы мне руки целуете. О, Боже.
Но зачем же всё так красиво,
Если кто-то живет в голоде?
— Ты совсем дурак?
— Не скажи…
— Но такими стихами ты можешь убить во мне едва распустившиеся чувства.
Вопросы… Их много. Одни сплошные вопросы. Я бы мог попытаться ответить на них, мог бы постараться. Но не буду. Потому что иногда вопросы гораздо важнее ответов.