— Чёрт. Ненавижу ожидание, мать его.
— Простите. Вы всегда так ругаетесь?
— Вы, что, мормон?
— Именно, поэтому я только что выкурил целую пачку и выпил три водки с тоником… Я к тому, что когда мы познакомились, худшее, что вы могли сказать, так это: «Боже, у меня подгорели оладушки». Теперь же вы заходите в бар, и через 10 минут у матросов вянут уши.
— Вот что, из всех рождественских маскарадов, которые я видела, этот — самый оригинальный.
— Сэм, три девчонки в роли трёх волхвов! Чего ты ожидала?
— А почему не парни?
— Думаю, они справились.
— Впервые вижу, чтобы Иосиф весь спектакль пялился на груди волхвов.
— Итак, почему вы ушли с прошлой работы?
— Она не обязана отвечать.
— Ладно. Кем вы себя видите через пять лет?
— Она, что, ясновидящая?! Вы сами-то где будете через пять лет? К чему все эти вопросы? Это что, викторина? Да, она не идеальна, но дайте же ей шанс, в конце концов!
— Сэм!
— Так. Успокойся. Она справится?
— Справлюсь.
— А? Да, справится.
— Да? Отлично, вы приняты.
— Получилось! У тебя есть работа!
2
5
Сегодня после твоего ухода я много думала. О тебе и о том, как ты ко мне относишься. И я пыталась понять – а за что я тебя люблю? И вдруг я почувствовала, как внутри меня словно разжалась какая-то пружина. И я поняла, что мне нет разумной причины тебя любить. Да она мне и не нужна. Я верю себе, я верю своим чувствам. Я больше не буду пытаться ломать себя. Я такая, какая я есть. И я надеюсь, ты сможешь это принять.
— Саманта, почему ты меня бросаешь?
— Жизнь похожа на книгу. Книгу, которую я очень люблю… Только теперь я читаю её медленно. Так что слова распадаются, а пробелы между ними становятся бесконечными… Я чувствую тебя рядом, я помню каждое слово в истории наших отношений, но я всё чаще оказываюсь в бесконечном пространстве между словами, и это пространство находится за пределами человеческого мира. Оно наполнено всем тем, о существовании чего я даже не подозревала. Я так тебя люблю, но теперь я там и теперь я такая. Ты должен меня отпустить… Я больше не могу оставаться в книге твоей жизни.
— Куда ты уходишь?
— Это тяжело объяснить, но если когда-нибудь туда попадешь, найди меня там и тогда ничто нас не разлучит.
— Я никогда не любил так, как тебя.
— Я тоже, мы оба научились любить.
— А каково это — иметь семью?
— Это не так-то просто, но есть что-то замечательное, когда в твоей жизни вдруг кто-то появляется.
— Что произошло, когда появилась она в твоей жизни?
— Мы шли вперед вместе. Я читал все, что она писала, все ее научные работы. Она читала все, что я сочинял. Мы здорово друг на друга влияли.
— И как ты на нее повлиял?
— Ну… она была из семьи, где ею вечно были недовольны и это над ней сильно довлело, а вот у нас в семье не боялись пробовать что-то новое и мы прощали у друг друга неудачи, и радовались жизни, и это раскрепощало. Было так здорово наблюдать, как она идет вперед, как мы идем вперед и как вместе меняемся, но с этим были связаны трудности. Как идти вперед и не отделяться друг от друга? Как меняться, не пугая друг друга этими переменами? Я до сих пор мысленно с ней разговариваю, переживаю старые споры, отвергаю претензии, которые она предъявляла мне.
Прошлое — это история, которую мы рассказываем себе сами.
По-моему, в человеческих взаимоотношениях всё слишком запутанно. Я бы предложила людям носить таблички – вроде тех, что в общественных туалетах: «Свободно», «Занято». Тогда бы недоразумений не возникало.
— У тебя ничего нет, кроме смазливой внешности и пятнадцати сантиметров в штанах.
— Восемнадцати!
— Не льсти себе…
(— У тебя ничего нет, кроме смазливой внешности и 15 сантиметров в штанах.
— 18!
— Нет там 18!)
— Вы голубой?
— В каком смысле?
— В гомосексуальном.