— А в чем вообще был смысл жизни?
— А кто знает? В бредятине типа: «сила духа человеческого».
Осталась только одна надежда, и, как обычно, это норвежец!
We have only one hope left, and as usual, it’s Norwegian!
— Как насчет сообразить на троих по пивку и посмотреть за гибелью вселенной?
— Я согласен!
— Это практически то же, чем я занят каждый день.
— Может, я и не умен, но у меня большое сердце, — так говорила моя мама.
— Она была мудрой женщиной.
— А также, что во мне нет ничего особенного.
— Воистину мудрая женщина…
Фрай, я восхищен тем, что ты сегодня сделал, и мне ужасно стыдно за то, что я оскорблял твой интеллект, твой маленький крошечный умишко… ой, ну вот, я опять обозвал тебя, дубина… ой, я имел в виду дурилка…
— А сколько времени ему осталось, Профессор?
— Где-то от минуты до миллиарда лет.
— Что ж, теперь можешь планировать, отталкиваясь от этого.
Видите ли, меня свалил тяжелый недуг — Мненасратие!
А плохие новости, народ, в том, что тварь размножается бесполым способом. Если костяного вампира оставить одного с приятной музыкой и порно с костяными вампирами, то он сможет воспроизвести десятки смертоносных отпрысков.
— Насколько мы должны испугаться?
— Где-то между «никак» и «очень».
— Профессор, вы можете подсоединить мою голову к боевому компьютеру?
— Я могу подсоединить что угодно к чему угодно, я же профессор!
Я помню это так, как будто это было интересно.
— Фрай, мне очень стыдно, что я оскорбил твой интеллект, твой жалкий-жалкий интеллект.
Приятно видеть, что достижения всей твоей жизни помещаются в трехминутный фильм.
Не понимаю, почему ты не дашь мне имплантировать лазерное оружие тебе в грудь — ты убьешь всех, кто тебя ослушается. Эх, но, наверно, мы с тобой разные люди.