— Смерть отстой! И как вы, только, смертные с этим справляетесь?
— Приступы агрессии.
— Шлюшничество.
— Через отрицание. Я бессмертен.
Любовь не делится со всем миром.
Любовь подозрительна.
Любовь бедна.
Любовь боязлива.
Любовь жадна.
Друзья мои, великой любви без великой ревности не бывает!
Я люблю вас, мешки с костями!
— Прощай, мой друг.
— Стой! Забери меня с собой!
— Прости, Бендер, но роботы не попадают в рай.
— Смерть людям…
— За бессмертную душу Калькулона ты должен угадать цифру, которую я задумал. Она между единицей и тройкой.
— Четыре.
— Между единицей и тройкой, не считая единицу и тройку.
— М.
— Он угадал?
— Да, цифру, которую я задумал, это буква М.
— Давай, Бендер, твоя бабушка сильнее бы толкала.
— Базару нет, моя бабушка была бульдозером.
— Вы твердите о важных решениях, но у вас, роботов, нет собственной воли. Зачем притворяться, что ваши действия имеют смысл?
— Наши решения имеют смысл. То, что они предначертаны, не умоляет их значения.
— Постойте! Что за фигня творится?
— История.
If robots can’t go to heaven, heaven can come to us!
Если роботы не могут попасть в рай, рай придет к нам!
Вы не можете запретить меня только потому, что я — плохая ролевая модель.
— Может, я и впрямь слегка не в себе?
— Да ты психованней моей тети, а она — псих!
— Эй, а в чем же вообще смысл жизни?
— Кто знает… Вероятно, какой-нибудь вздор о человеческой душе.
— Звучит правдоподобно…
— Как насчет сообразить на троих по пивку и посмотреть за гибелью вселенной?
— Я согласен!
— Это практически то же, чем я занят каждый день.
— Как же вы живете под гнетом смертности?!
— Вспышки насилия.
— Общая шлюховатость.
— Благодаря отрицанию, я бессмертен.